Огюст Бланки

Но прежде всего беглецы и те, кто им взялся помогать, должны собраться в камере Юбера. И вот люди, вооруженные маленькими инструментами, проделывают чудовищную работу. Они расширяют дымоходы, чтобы через них мог проползти человек, пробивают дыры в потолке и стенах. И все это надо делать совершенно незаметно, под бдительным наблюдением стражи, которую нелегко обмануть. Право ежедневных прогулок, о которых так мечтали, становится досадной помехой. Ведь во время этих прогулок охранники обычно тщательно осматривают внутренность камер. Юбер отказывается от прогулок, притворяясь больным. Ни одна крошка от разбиваемого камня не должна попасть на глаза стражи. А как избежать шума, когда надо пробивать отверстия в камне старинной прочной крепостной кладки? В конце концов участники побега решают сверхчеловеческую задачу и создают сложный лабиринт переходов, который позволит им в назначенный день и час оказаться всем вместе в одной камере.

Но если такие сложности встречаются в самом начале маршрута бегства, то конец содержит не меньше трудностей, среди которых главная — неизвестность. Что будут делать беглецы, если они сумеют все же вырваться из тюрьмы? Чтобы отдалить момент неизбежного преследования, каждый изготовляет манекен, изображающий подобие спящего человека. Побег должен открыться как можно позже, чтобы успеть уйти подальше от Мон-Сен-Мишель. Здесь все надежды возлагаются на Жирара. На этот раз решили бежать не морем, как предполагалось во время первой попытки, а по суше. Политический единомышленник Жирара, мэр города Витре Шовен, взялся добыть паспорт для целой семьи, направляющейся в Швейцарию. Бланки — маленький и стройный — должен переодеться в женское платье. Другому предстоит изображать слугу. Жирар брал на себя заготовку одежды и экипажа. Но эта романтическая идея натолкнулась на практические соображения об огромных и неожиданных трудностях, которые пришлось бы встретить, пересекая всю Францию с востока на запад.

В конце концов решили, выбравшись из тюрьмы, разойтись в разные стороны, чтобы каждому пробираться отдельно на свой страх и риск. Теперь предстоит выбрать темную дождливую ночь, под покровом которой легче будет уйти незаметно. Но, как нарочно, дождей нет. 10 февраля 1842 года скалу окутывает густой туман. Тем лучше. Решено больше не откладывать побег. По дымоходам передается условный сигнал. Участники предприятия переодеваются в приготовленную одежду. Берут с собой свои жалкие сбережения. У Бланки всего шестнадцать франков. Уже полночь, когда они осторожно проползают в камеру Юбера. Здесь окончательно удаляют уже подпиленные решетки. Один за другим спускаются по веревке вниз. Это происходит успешно, и в три часа ночи все уже внизу на лестнице, по которой идут дальше, к «скале Готье». Только здесь замечают, что туман совершенно рассеялся. Но отступать уже поздно. Они у края пропасти, в которой абсолютная, таинственная темнота. Сбрасывают веревку вниз. Тихо. Доносится только шум прибоя. Первым спускается Арман Барбес. Половину почти тридцатиметрового пути он двигается успешно, перебирая руками натянутую под его тяжестью веревку. Ногами он опирается о скалу. Но вот полная пустота, ибо здесь стена имеет углубление. Барбес раскачивается в темноте, его руки, стертые в кровь, уже не слушаются, и он начинает просто скользить вниз. Он уже падает, и наверху замечают, что натяжение веревки внезапно ослабело. Сверху ничего не видно, а там, внизу, Барбес упал спиной на камни, больно ушибся и скатился вниз, прямо на дорожку, по которой ходят часовые. Туда бегут охранники с фонарями. Барбеса поднимают, схватывают, и он, совершенно обессиленный, покорно отдается во враждебные руки. На платформу врываются стражники и захватывают остальных. Поднятые по тревоге, они с изумлением обнаруживают всю подготовленную с таким трудом работу, видят в камере Юбера зияющее пустотой окно без решетки…

Вся ситуация в тюрьме резко, в корне меняется к худшему, хотя она и без того была невыразимо отвратительной. Тюремщики превращаются в разъяренных зверей; ведь многие из них наказаны за упущения по службе из-за этих преступников! От временного либерализма не остается и следа. На узников обрушиваются жестокие кары.