Огюст Бланки

«Граждане, немедленные выборы в Национальное собрание были бы опасностью для республики…

Внимание народа, в особенности в деревнях, привлекают только знатные представители побежденных партий; люди же, преданные демократическому делу, остаются почти неизвестными народу. Свобода выборов была бы фиктивной; сплотившиеся против народа враждебные ему силы неизбежно извратили бы его волю…

Если же в результате выборов, поспешное проведение которых было бы столь же опрометчивым, сколь и неоправданным, Учредительное собрание окажется контрреволюционным, Республика не отступит. Сколько же кровавых событий уготовит эта борьба в будущем?..

Мы требуем поэтому отсрочки выборов и посылки в департаменты граждан, уполномоченных просветить сельское население».

Опасность гражданской войны, которую предсказывал Бланки, представлялась тем более реальной, что иллюзия чуда ликвидации «недоразумения», как называл Ламартин классовую борьбу, рассеялась буквально в первые же недели после революции. Монархию Луи-Филиппа Маркс именовал «акционерным обществом», которое отделалось от своего директора, то есть от короля. Но это не спасло его от банкротства. Казна была пуста, французский банк оказался под угрозой краха. Это означало бы катастрофу для господства финансовой буржуазии. Но Временное правительство, его министр финансов Гарнье-Пажес решили спасти банкиров за счет мелкой буржуазии, крестьянства, за счет всего народа. Этой цели служила целая серия финансовых декретов. 8 и 9 марта в Париже происходит демонстрация мелких торговцев и предпринимателей, так называемый «финансовый мятеж». Они требовали отсрочки выплаты своих долгов банкам. Им отказали, обрекая их на разорение. Так рушился союз средней и мелкой буржуазии, возникший в дни революции. Затем правительство повышает налог на землю почти в полтора раза («45-сантимный налог»). Бланки говорил, что эта мера «привела его в отчаянье» и что в ней «смертный приговор для республики». Действительно, последовал взрыв недовольства крестьян революцией. Его усиливали слухи о том, что деньги крестьян идут не на спасение богатейших банкиров, а на содержание Национальных мастерских и Национальной гвардии. Крестьяне гневно заявляли, что не желают кормить «парижских дармоедов», то есть безработных. Ясно, насколько обоснованной была растущая тревога Бланки по поводу проведения выборов в таких условиях. Но тем более активно выступают за них все контрреволюционеры — крупная буржуазия, банкиры, монархисты всех мастей: легитимисты, орлеанисты, бонапартисты. Проблема выборов становится в центр политической деятельности Бланки.

Он понимает, что влияния одного Центрального республиканского общества недостаточно, чтобы поднять народ на выступление за отсрочку выборов. За объединение демократических сил выступают и другие клубы. Этьен Кабэ, Центральное братское общество, Клуб демократического прогресса выдвигают идею проведения массовой демонстрации с требованием отсрочки выборов и удаления войск из столицы. 13 марта клуб Бланки единодушно голосует за призыв ко всем другим республиканским обществам к объединению. Хотя речь идет о том, чтобы оказать давление на правительство, член этого правительства, социалист Луи Блан поддерживает план проведения демонстрации. 13 марта он прямо заявил другим членам Временного правительства, что если они не отложат проведение выборов, то им придется иметь дело с «демонстрацией ста тысяч граждан, которые явятся в Ратушу выразить свой протест». Луи Блан обвинил также большинство членов правительства в том, что они слишком медлят с проведением социальных реформ. Этот маленький человечек (ростом он был ниже Бланки, не достигавшего и полутора метров. — Н. М.), к покладистости которого все так привыкли, вдруг заговорил небывало решительным тоном. Да и само его участие в подготовке демонстрации свидетельствовало о совершенно несвойственной ему смелости.