Огнем и мечом

На мордах наших с Харакашем коней тоже была пена, и я понимала, что их час также близок. Даже невзирая на то, что мы старались давать лошадям небольшие передышки, периодически замедляя их бег, исход был ожидаем и неизбежен.

Осадив свою лошадь, я почувствовала, как животное дрожит всем телом, и практически сразу кобыла, всхрапнув, чуть присела на задние ноги. Я успела спрыгнуть с седла прежде, чем она завалилась боком в снег, схаркивая обильно идущую розовую пену.

Рядом со мной спрыгнул в снег Харакаш.

– Расходи Гаратэ! И мою Фай!

Я снова вскочила в седло. Островитянин сунул мне в руку повод своей кобылки и хлопнул Гаратэ по крупу. Животное недовольно фыркнуло, но стоило мне наклониться вперед, подопнув коня пятками, как он сразу пошел медленным аллюром. Я направила его широким кругом, центром которого стала умирающая лошадь. Впрочем, ее страдания были недолгими – как только Харакаш подхватил со снега волочащийся за конем Гира повод и передал его храмовнику, он вернулся к тяжело дышащей, хрипящей кобылке и, опустившись в снег за ее спиной, перерезал ей горло ножом.

Тихо вздохнув, я отвела взгляд от хлынувшей потоком алой крови, что тут же разлилась по снегу.

Некоторое время я вышагивала коней. Гир делал то же самое, за исключением того, что сам он в седло не садился, лишь отпустил чомбур на полную длину, отправил лошадь бегать вокруг себя. Харакаш тем временем снял с лошадей вьюки, разрезав ремни на сбруе у павших животных, перетащил все в одну кучу и, отцепив от своего мешка котелок, бросил его сверху на нашу поклажу, оглядываясь по сторонам.

Изменив траекторию бега, я подвела Гаратэ поближе к мастеру меча и, оглянувшись, убедилась, что округлые бока обоих коней вздымаются мерно и нечасто.

– Вроде бы все… Что ты ищешь? – Спрыгнув с седла, я прикрепила повод кобылы к рожку, не сомневаясь, что уж если изящная и тонконогая лошадка островитянина решит куда-то убежать, то находящийся на другом конце Гаратэ станет для нее непреодолимой помехой.

– Что-то, что может гореть, надо растопить снег и напоить коней теплой водой, – мрачно ответил Харакаш, держа ладонь на обухе одного из топоров, заткнутых за пояс.

– Хм, ну… – Я вспомнила столб пламени, который сотворила в своих покоях, когда нужно было разогреть плошку с сургучом. – Я могу попробовать. Если просто подогреть, то, наверное, получится. Надо только как-то котелок подвесить, я чуть магистру брови не сожгла в первую свою попытку.

Островитянин машинально почесал единственную растительность на своем лице, потом хмыкнул.

– Я Гира попрошу котелок подержать. – Заметив мою скептическую гримасу, Харакаш вздохнул, что-то пробурчал себе под нос и снова огляделся. И… все же пошел к храмовнику.

Переминаясь с ноги на ногу, я пыталась подслушать, о чем говорили мужчины. Гир уже после пары слов попытался отмахнуться от островитянина, но это была обреченная на провал идея. В конце концов, они оба подошли ко мне. Гир с самым недовольным видом снял с пояса булаву и, взяв ее обеими руками, вытянул перед собой параллельно земле. Харакаш тут же повесил на нее котелок, отошел на два шага и махнул рукой:

– Жги!

Покосившись на явно ожидающего развлечений мастера меча, я быстренько сняла с левой руки перчатку, поднесла ладонь к донцу котелка и, представив загорающийся у меня между пальцев огненный цветок, тихо шепнула:

– Пламя, гори!

Огненный столб взметнулся, обнимая котелок, и тут же потух, как и в прошлые разы. Сунув нос внутрь, я увидела, что снег едва-едва подтаял. Если в тот раз сургуч был в небольшой тонкостенной емкости, то теперь я имела дело с суровым походным инвентарем, и он моим фокусам поддаваться так легко не собирался.

– Гир, а есть какой-то способ увеличить продолжительность жизни вызываемого мною огня? – Я с надеждой глянула на храмовника, но тот лишь покачал головой.

– Увы. Мы же не маги. Только если «Песнь Пламени», но… я бы не рекомендовал, – закончил он. Мне оставалось только тоскливо вздохнуть, вспомнив картинку с воткнутым гвоздем, и, сконцентрировавшись на собственной ладони, повторить призыв пламени еще раз. И еще. И еще раз пятнадцать, пока Харакаш не остановил меня, заметив, что от воды уже идет пар, а значит, нужного эффекта я достигла.

К этому моменту донышко котелка едва заметно алело, а меня вполне видимо трясло от какой-то странной, смешанной пополам с удовольствием ярости, потому предложение отдохнуть было встречено с радостью. Отойдя в сторону и сев на снег, я сунула словно живущую своей жизнью руку в неутоптанный нами сугроб, чувствуя, как постепенно отпускает скрутивший пальцы спазм, как они распрямляются, а ощущение пылающей на ладони кожи медленно уходит.

– Ты как? – Островитянин накидал в котелок еще снега, удовлетворенно кивнув, а потом перевел взгляд на меня. На миг мне показалось, что я увидела какую-то странную тоску в его лице, но стоило мне моргнуть, все исчезло.

– Эва? – Вопросительно выгнув брови, мастер меча поводил перед моим лицом ладонью, и я вдруг ощутила легкий всплеск возмущения и раздражения со стороны стоящего неподалеку храмовника.