Огнем и мечом. Россия между «польским орлом» и «шведским львом». 1512-1634 гг.

Армия Ходкевича меж тем взяла Можайск и Звенигород, а отряды Сагайдачного вошли в Бронницу. 20 сентября 1618 года польская армия и запорожские войска соединились у стен Донского монастыря. В Думе царило замешательство. Тайные приверженцы Владислава старались посеять панику среди населения. Патриоты требовали вооружить всех столичных жителей и биться до последнего. В критический момент Михаил Романов без колебаний принял сторону последних. По решению царя и Земского собора к обороне Москвы наряду с воинскими людьми привлекалось все население столицы. Разрядный приказ расписал по стенам и воротам вооруженных посадских жителей. В конце сентября, как только лекари разрешили Пожарскому встать с постели, царь пригласил его во дворец и наградил за оборону Калуги и спасение армии Лыкова. Воеводе торжественно вручили золоченый кубок и соболью шубу. После того как дьяки перечислили все заслуги князя Дмитрия, Михаил Романов пригласил его к царскому столу.

Ходкевича меж тем поджимало время. Сейм согласился финансировать войну лишь до конца года. «Правильная» осада Москвы грозила затянуться надолго. Гетман попытался взять город внезапным штурмом. В ночь на 1 октября 1618 года его войска под командой пана Новодворского без единого выстрела подошли к Земляному городу. Взорвав ворота деревянного острога, поляки ворвались на территорию столицы. По безлюдным улицам они быстро прошли к Арбатским и Тверским воротам Белого города, но дальше продвинуться не смогли. Все попытки саперов Новодворского установить заряд у Арбатских ворот закончились неудачей. И неудивительно! Ведь здесь оборону возглавил князь Пожарский, чье подворье находилось неподалеку. Защитники ворот осыпали врага таким градом пуль, который быстро заставил поляков прекратить атаки. А на рассвете русские сами перешли в наступление. Новодворскому пришлось отойти. Не лучше обстояли дела и у отряда, пытавшегося ворваться в город со стороны Тверских ворот.

Огромные потери, понесенные во время ночного штурма, остудили пыл королевской армии. Ходкевич понял, что дальнейшие попытки приведут лишь к новым жертвам. Его армия сняла осаду и отошла к стенам Троице-Сергиева монастыря. Владислав послал к инокам парламентеров с требованием капитуляции. В ответ раздались залпы крепостных орудий. Так и не решившись на штурм монастырских стен, польская армия разделилась. Ходкевич с Владиславом отступили на 12 верст и разбили лагерь у села Рогачева. Сагайдачный отошел на юг к Серпухову, а затем еще дальше — к Калуге. До самого заключения перемирия запорожцы простояли под стенами этой крепости, но так и не смогли ее взять. Ходкевич попытался отправить по окрестностям отряды фуражиров, но их начали перехватывать и уничтожать ратники князя Тюфякина. Надежных путей сообщения с Польшей у гетмана не было. Уверенности в том, что сейм продолжит финансирование безнадежной войны, — тоже. Ходкевич начал переговоры о мире.

В результате 1 декабря 1618 года в селе Деулине, неподалеку от Троице-Сергиева монастыря, было заключено очередное перемирие между Россией и Польшей сроком на 14 с половиной лет. По его условиям, под власть Сигизмунда III переходили Смоленская и Черниговская земля. Царь Михаил лишался титулов «князя Ливонского, Смоленского и Черниговского», передавая права на них королю Польши. Взамен Сигизмунд отказывался от титула «царя Руси», а равно и «великого князя Русского». В феврале 1619 года, после передачи в руки польского правительства ряда пограничных крепостей, стороны планировали произвести обмен пленными.

Условия перемирия были унизительными и тяжелыми. Наряду с захваченными польской армией городами Москва отдавала ряд крепостей, успешно отразивших атаки противника. Новая граница проходила неподалеку от Вязьмы, Ржева и Калуги. Однако перемирие было необходимо России как воздух. Это хорошо понимали не только в Москве, но и в Польше. Король на четыре с половиной месяца затянул обмен пленными. Раз за разом он откладывал передачу Филарета, выторговывая все новые и новые уступки. Наконец 1 июня 1619 года старший Романов, Михаил Шеин и другие вернулись на родину. По дороге в Москву Филарета встречали со всеми почестями. В пути его приветствовали князь Пожарский, боярин Морозов и князь Трубецкой, на Ходынке встречал Мстиславский с думцами, на Пресне — царь Михаил. Отец и сын поклонились друг другу до земли. Дальше царь с боярами двинулся пешком, а Филарет поехал на санях.