Огненная буря

Я свернулась калачиком на кровати, швырнула будильник через комнату, в удовлетворении услышав хруст пластмассы, и положила голову на подушку, чтобы выплакать свою ярость и боль. Предполагалось, это должно было стать очищением, но, в основном, казалось, это привело к боли в мышцах, течи из носа, разведенной сырости и покрасневшим глазам.

Мне нужно было высморкаться. Когда я потянулась за коробкой с салфетками рядом с кроватью, мои неуклюжие пальцы наткнулись на теплую плоть, услужливо протягивающую мне одну из салфеток.

Я медленно высвободила свою голову из удушающих объятий подушки и ахнула.

- Разве ты не за этим тянулась? - спросил Дэвид. Я взглянула вниз. Мои пальцы сжимали ткань, которую он держал в руке, но я не сделала ни малейшего движения, чтобы забрать её. Я медленно потянула её на себя.

Дэвид сидел на стуле в нескольких футах от кровати и наблюдал за мной, склонив голову немного набок. Сейчас его глаза были больше карими, нежели бронзовыми, скрытые за круглыми очками. Расслабленные. Он был одет в знакомый прикид из голубой клетчатой рубашки, потертых джинсов и потрепанных походных ботинок, и, Боже, он выглядел весьма аппетитно. Облегчение вспыхнуло во мне, словно мощный разряд молнии, а затем недавние события настигли меня, подобно раскату грома. Я подскочила, сердце колотилось так сильно, что перед глазами поплыли красные пятна, поскольку мой мозг, наконец, посчитал нужным напомнить мне, что, около тридцати часов назад, Дэвид намеревался меня убить.

- Тихо-тихо, - сказал он и протянул руку, стремясь провести кончиком пальца по нежной, чувствительной коже на внутренней стороне моей правой руки. Теплые и шершавые, реальные как никогда. - Все хорошо. Это - я, по крайней мере, сейчас. Вытри нос.

Он был не сон, он здесь. На самом деле, здесь!

Мне действительно нужно было высморкаться. Что я и сделала, настолько женственно, насколько была способна, всё это время глупо переживая, что я не могу принять душ или расчесать волосы, или переодеться или... черт, да что угодно.

Я бросила салфетку в ближайшую мусорную корзину. Послав волну своими пальцами, он исподтишка помог моему девчачьему броску, при этом даже не взглянув. Двухочковый бросок.

- Я не знал, жива ли ты, - тихо сказал он. - В самом начале. Я вспомнил, что преследовал тебя на пляже, а потом… ничего. Я думал, что сделал тебе больно. Убил тебя.

Взгляд его глаз… Боже, он разрывал мне сердце. Я опустила ноги с кровати. Теперь мы были так близко друг к другу, что наши колени соприкасались.

Дэвид наклонился вперед, двигаясь не спеша, как поступают дрессировщики с пугливыми питомцами, и медленно протянул ко мне руку. Очертил линию моей щеки. - Я не могу остаться надолго, - тихо сказал он. - Но я хочу попытаться защитить тебя, насколько смогу. Хочу помочь тебе. Ты мне позволишь?

Я не могла сказать ему «нет», только не тогда, когда он говорил подобным образом. Мягко и немного отчаянно. Я не двигалась. Я не протянула руку в ответ, хотя каждая клеточка моего тела кричала мне сделать это. Я просто наблюдала за ним, пока он не отдернул руку. Он уперся локтями в свои колени и сфокусировался на моем лице с силой, которую я помнила еще с нашей первой встречи. Влюбилась ли я в него сразу, с первого взгляда? Я определенно страстно его возжелала. Страсть не была проблемой, отнюдь. И до сих пор ею не являлась. Но, кроме этого - и я поняла это только сейчас, вспоминая наши отношения - я влюбилась в него.

И я не жалею об этом. Даже сейчас.

Его соединенные пальцы беспокойно двигались, словно боролись с желанием снова протянуть ко мне руку. - С тобой всё хорошо? - спросил он. - Не пострадала?

- Нет. Я в норме. - Не считая нескольких десятков порезов, ушибов и незначительной боли. Действительно, нечего и обсуждать. - Что, черт возьми, произошло?

Лицо его стало непроницаемым. Походило на маску, как было с Джонатаном во сне. Его глаза потемнели и наполнились тайнами. - Джонатан решил поиграть в Господа Бога, - сказал он. - Он мертв.

У меня появилось внезапное, болезненное подозрение. - Ты убил его?

Вспыхнувшей в его глазах боли, до того как он снова ее спрятал, было больше чем достаточно для ответа. Дэвид какое-то время был ифритом, существовал лишь наполовину и охотился за джиннами ради их жизненных сил. Проклятый, обреченный и разбитый… мертвый во всех смыслах этого слова. Он преследовал самый крупный, наиболее яркий источник сил, доступный для выживания, и это был Джонатан. Движимый основным инстинктом питаться, он пошел против своего лучшего друга.

Как и предполагал его лучший друг - бессердечный, расчетливый, манипулирующий ублюдок.

- Дэвид, не надо, - сказала я. - Ты же знаешь, что он хотел умереть. Он просто… использовал тебя. Самоубийство за счет ифрита.