Огненная буря

В воздухе появилось внезапное ощущение, словно все в мире зябко поежилось. Оракул, окутанный туманом, наклонился ближе. После этого, ленты молочно-белого тумана окутали меня, облизывая меня подобно языкам. Я вздрогнула, и когда лицо Оракулу приблизилось к моему, я увидела его глаза.

Всего на долю секунды, потому что я отвернулась, закрыла веки и молилась, молилась, чтобы никогда больше не увидеть ничего подобного. Я вспомнила, что считала глаза Джонатана пугающими - и они таким и были, бездонными и ужасающими - но, по крайней мере, они напоминали мне кое о чем, что я понимала. Что-то из моего собственного опыта.

Эти же глаза были самой вечностью.

- Помоги мне, - сказала я. - Пожалуйста.

Воздух снова задрожал, на этот раз еще сильнее, со звуком миллиона серебряных колокольчиков, падающих из грузовика. Оглушительно. Это был голос? Должна ли была я понять? Я не поняла. Я не могла. Даже в криках Оракула Огня было больше смысла.

- Я не могу тебя понять! - Сказала я и сразу поняла, что ошиблась. Один не исправит божества, даже незначительного, и если Джинны поклонялись этим существам, то это было достаточно хорошо, чтобы претендовать на их имя. Воздух вокруг меня сворачивался и утолщался, снова давя на меня. Сжимая. Я не могла дышать. Яркие пятна плясали перед моими выпученными глазами, и я опустилась на колени на крошечный пол уборной с Оракулом, согнувшимся в какой-то невероятно нечеловеческой позе, следуя за мной вниз. Всматриваясь в меня этими глазами.

Я начинала жалеть, что не была каким угодно другим Хранителем, а не Хранителем Погоды. Раз это был мой покровитель, то у меня были проблемы, потому что было чувство, что он играл со мной. Наслаждаясь моей болью. Интересуясь моей паникой.

Стоило мне только подумать, что он сейчас раздавит меня, как виноград, как воздух снова успокоился, совершенно никакого намерения или жизни. Оракул не отошел. Вздохнув, я дышала туманом, распространяемым этим бесполым, безликим лицом.

Я избегала смотреть прямо на него.

- Я не отступлю, - сказала я. - Если ты мне не поможешь, я пойду к Оракулу Земли.

Оказывается, у него был рот и зубы изо льда, и он показал их мне. Кажется, я захныкала, ожидая своей кончины, и туман обернулся вокруг моей шеи густой, облачной веревкой, чтобы ближе подтянуть меня.

Мою кожу обжег внезапный ледяной холод.

Я из последних сил перевела взгляд от зубов на эти ужасающие глаза и сказала, - Я не сдамся. Если мне придется пожертвовать своей жизнью, чтобы добиться этого, я так и сделаю. Убей меня или дай мне поговорить с Матерью.

Эти слова, казалось, будут моим смертным приговором, но было слишком поздно что-то менять, и кроме того, я именно так и думала. Если мне придется умереть, так и будет. Черт возьми, я делала это раньше, и сделаю снова, хотя бы раз. Можно было уже вести счет.

Видимо, был и третий вариант, который я не рассматривала, потому что веревка вокруг моего горла вдруг распалась в холодный белый туман, и зубы Оракула сверкнули так, что мой мозг мог истолковать только как улыбку, и... он просто развеялся. Втянулся обратно в вентиляционную систему.

Ушел.

Мои задыхающиеся вдохи вырывались белыми облачками в ледяном воздухе, и я сидела там, дрожа еще несколько минут, прежде чем почувствовала дрожь самолета.

Мы вышли из спокойной зоны и снова попали в турбулентность.

Я отперла дверь туалета. Она открылась с треском льда, и я пошла на трясущихся ногах к своему месту, пробралась мимо Ива, и пристегнула себя к креслу.

- Мон Дье, ты выглядишь так, как будто привидение увидела, - сказал он, и прикоснулся к тыльной стороне моей ладони пальцами. - Ты вся ледяная.

Ярко сверкнула молния в небе, сменившем свой цвет с черного на дымчато-серый, и за бортом что-то проплыло в тумане и завихрениях, с глазами вечности.

Я рефлекторно прижала руку к окну, пытаясь добраться до него, пытаясь его оттолкнуть, может быть и то и другое, но затем молния угасла, и там ничего не было.

Ничего.

Я почувствовала, что мой желудок скрутило, и схватила пакет от укачивания.

Ив, встревожившись, отодвинулся, когда меня вырвало, и облегченно вздохнул, когда я прекратила, вытерла рот и закрыла пакет. - Лучше? - спросил он, и неуклюже погладил меня по плечу. Я кивнула, в горле до сих пор саднило. Я чувствовала себя выжатой и истощенной, как если бы я прошла через часы работы Хранителем. - Мы уже почти сели. Мы сделаем это.

Он был прав. Даже после того, как он произнес эти слова, облака закручивались от черного до серо за окнами, а потом появился открытый воздух и вид пустыни под нами. Остальные пассажиры стихийно зааплодировали. Я сжимала обеими руками свой пакет и старалась не плакать.