Огненная кровь. Том 1 (СИ)

Грозовая гора спит уже почти сто лет. Когда-то она изрыгала камни, пепел и пламя, изливаясь в море огненными потоками лавы и удлиняя линию южного побережья. Когда-то, когда прайд Стрижей был силён, он питал её, и гора взамен щедро делилась своей силой. Но глупые поступки, междоусобицы и распри превратили некогда сильную семью Драго в сборище интриганов и пьяниц, живущих на остатках прошлой силы. Семья Драго давно уже не чтила Уану, и Грозовая гора уснула…

Губы Себастьяна коснулись губ Иррис, и Альберт закрыл глаза, представляя перед собой Грозовую гору, её изрытые застывшими потоками лавы склоны, вершину, спрятанную в шапку облаков, и подножье, где за сто лет крестьяне успели разбить виноградники. Он представил её так ярко, будто сам стоял на краю, чувствуя ветер на своём лице, и, глубоко вдохнув, он мысленно швырнул в её жерло всю свою ярость и боль.

Звук похожий на раскат грома прокатился над дворцом, пол галереи задрожал, и сразу запахло дымом — это упала жаровня, и горячие камни раскатились по ковру, оставляя на нём тёмные подпалины.

— О, Боги! — воскликнул кто-то.

— Иррис? Иррис? Что с тобой?

— Гром?

— Нет… это же…

— Грозовая гора! Грозовая гора проснулась!

— Это хороший знак! Боги благословили этот союз!

— Невеста потеряла сознание! Дайте воды!

***

В какой момент она узнала его?

Ещё там, на середине галереи, когда он поднял голову. Его походка, уверенная и размашистая, показалась ей знакомой, а потом она узнала и этот взгляд, обжигающий и пронзительный, и пол ушёл из-под ног. И если бы не подставка под правым локтем, на которой стояла корзина роз, Иррис бы, наверное, осела на пол.

Сердце рухнуло куда-то вниз, а горло сжал обруч ужаса, не давая дышать, и только одна мысль билась в голове пойманной птицей…

Она пропала…

А ведь только сегодня, ещё совсем недавно, когда они шли к этому месту, когда Себастьян улыбался и шутил с ней, показывая дворец, ей, наконец, показалось, что её отпустил тот пронзительный взгляд, и кошмары больше не вернутся.

И она представила себя в наряде невесты…

Как она живёт в этом дворце, играет с детьми в саду, читает на скамье в тени лавровых деревьев и пьёт с Себастьяном вечерний чай, глядя на закатное солнце ….

А потом их взгляды встретились.

Этого не может быть…

Альберт Гарэйл, лекарь и он…

Брат Себастьяна!

Боги милосердные! За что?

Почему из всех мужчин в мире, на той дороге ей попался именно он?

Альберт Драго.

Руки и ноги похолодели, и перед глазами заплясали разноцветные пятна, а звуки вокруг внезапно стали глуше.

Только бы не упасть в обморок!

Только бы он не сказал сейчас ничего, потому что все сразу поймут. Поймут её неловкость и смущение, ведь сейчас все вокруг только и смотрят, что на неё.

Она увидела растерянность на его лице, и как его шаги замедлились. Видимо, эта встреча стала для него такой же неожиданностью, а потом растерянность сменилась чем-то другим, именно тем, чего она так сильно боялась…

Иррис подала руку, и рука эта была чужой, холод сковал её, казалось, до самого предплечья. Но когда Альберт коснулся её пальцами, она почувствовала то же, что и тогда на берегу озера, когда он её лечил.

Головокружение, полёт…

А от его поцелуя странное тепло проникло в кровь, понеслось по венам вверх, по руке куда-то к самому сердцу и распустилось внутри огненным цветком, заставив сердце сладко замереть, и бросив в голову хмель.

Иррис поспешила выдернуть руку, потому что слишком горячим был этот поцелуй. Но напоследок Альберт успел пожать её пальцы, словно в приветствии. И это пожатие обещало так много…

Он ничего не сказал, кроме традиционных пожеланий, но она и их почти не слышала, оглушённая стуком своего сердца.

Дальнейшей церемонии Иррис почти не запомнила. Когда вся семья Драго была представлена, к ней подходили какие-то люди, кланялись, улыбались, приседали в реверансах, желали то, что обычно желают на помолвках, а ей хотелось лишь одного — сбежать. Куда-нибудь на край земли, на высокое побережье Мадверы, и остаться там в одиночестве, вдали от всех, потому что сейчас ей было очень страшно.

Потом она видела лицо Альберта лишь мельком, когда он отступил и стал по левую руку рядом со своим дядей, но даже этого мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять — всё закончится плохо. Именно такое лицо, как сейчас, было у Альберта, когда она отвергла его поцелуй и ударила по губам, оцарапав перстнем…

Боги милосердные…

Он отомстит ей.

Жестоко.

Она в этом не сомневалась.

Она унизила его, оскорбила. Сбежала. Она вела себя, как последняя…

Ну почему всё так сложилось?!

А если узнает Себастьян? Он ведь его брат!

О, Боги, что он подумает о ней?

Она должна сама ему рассказать. Всё рассказать, сразу, как только закончится эта церемония. Почему она не сделала этого раньше? Почему?

Так будет правильно.