Огненная кровь. Том 1

Но он пропустил её колкость мимо ушей.

— А я бы пощупал крестьянок, — хмыкнул Тибор, уже изрядно захмелевший, — если бы они были не против!

— Но вот тут легко ошибиться дядя, — ответил Альберт, глядя на Иррис поверх бокала, — когда все вокруг пьяны, то и тебе кажется, что этот манящий призывный взгляд и этот танец, от которого ты сходишь с ума, говорит лишь об одном. И Себастьян прав… насчёт ритуала. А потом оказывается, что всё совсем не так, и хозяйка страстного взгляда, призывно улыбаясь, имела ввиду что-то совсем другое. И она возьмёт да и отхлещет тебя по щекам, а потом бросится наутёк.

— Может потому, что она заигрывала не с тобой? Может, она показывала ножки какому-нибудь мускулистому потному кузнецу! — фыркнула Милена, отламывая ножом кусочек сыра.

— Эх, Берт, будь я моложе, от меня бы она не убежала, — воскликнул Тибор, — я бы догнал её, поцеловал нежно, шепнул на ушко кое-что, она бы и осталась. Луна, вино, молодость — что ещё нужно для счастья?

— Тибор, гоняться за женщинами, которые не хотят, чтобы их целовали, довольно глупое занятие, — произнесла тётя Эверинн.

— Если бы женщины ещё сами знали, чего они хотят, Эв! То ли того, чтобы за ними не гонялись, то ли, наоборот, хотят, чтобы мы бегали быстрее них! — воскликнул Тибор.

— А ты что думаешь, Иррис, насчёт поцелуев под луной? — спросил Альберт как бы невзначай.

— Быть может всё это — луна, ночь, праздник и этот танец — это всего лишь очарование момента? Волшебство места и времени. Радость праздника, а не… призыв… к чему-то. Если все пьяны, легко ведь ошибиться, — тихо произнесла Иррис.

— Всего лишь очарование момента? — усмешка исчезла с лица Альберта и глаза его вспыхнули. — Вот как?

Она смотрела и чувствовала, что у неё горят даже кончики ушей, и вся она пылает, как факел, от этих слов, и не в силах выдержать эту пытку, она снова отвела взгляд.

В этом раунде она проиграла.

— А вот я хочу сказать, — дядя Тибор встал и, подняв бокал, обратился к жениху и невесте, — раз уж речь зашла о поцелуях. Все знают, что я старый скабрезник, и думаю, мне простят то, что я хочу сказать, да и где говорить такое, если не на помолвках и свадьбах? Я желаю вам, чтобы ваш союз был осенён не только милостью Богов, но и страстью. Такой, от которой кружится голова, которая пьянит, как то самое фесское золотое, которая бросает в бездну и заставляет думать лишь о том, когда же наступит ночь. Чтобы ты, Себастьян, сидя за столом с этой прекрасной женщиной, думал не о делах и проблемах прайда, с постным лицом жуя эту рыбу, а мечтал поскорее убраться отсюда и затащить свою Иррис в спальню…

— Тибор, думаю, тебе стоит разбавлять вино водой, — вмешалась тётя Эверинн. — Спасибо, мы все поняли, что ты хотел сказать.

— Пфф! — усмехнулась Милена и бросила на дядю взгляд, полный презрения. — Кое-кому пора не то, чтобы разбавлять вино, пора вообще переходить на воду.

— …за страсть! — отсалютовал бокалом Тибор и выпил его до дна.

Если бы только можно было провалиться сквозь пол, Иррис, наверное, провалилась бы. Все смотрели на неё, но, спасибо Тибору, её пылающее лицо и смущение выглядели лишь неловкостью от его недвусмысленной речи. Себастьян повернулся к ней и поцеловал в щёку, и эта естественная ласка показалась ей почему-то настолько неуместной, что она даже разозлилась на него.

Боги милосердные! Да если бы они все понимали, о ком на самом деле говорил Альберт! Если бы только он перестал это говорить!

Эти разговоры за столом о страсти и поцелуях, которые велись так естественно и непринуждённо… Теперь Иррис понимала, почему всё айяаррское считалось у тётушек богомерзким.

— Кстати, а как тебе Фесс? Я уверен, ты проезжала этот город, — спросил Альберт у Иррис, едва только Тибор плюхнулся в кресло.

— Красивый город, — и ей снова пришлось посмотреть на него.

И начался второй раунд их поединка…

Там, на озере, когда она сбежала, она помнила, что начался пожар, который вспыхнул на пирсе среди камышей. Цинта потом сказал, что это Альберт в сердцах пнул жаровню и от неё вспыхнул камыш. А вот теперь она поняла, что на самом деле там случилось. И всё это её пугало ещё больше. Эта ярость и страсть в его взгляде, и этот огонь, который плещется между ними, как прибой, и игра в кошки-мышки, в которой она точно не кошка…

— Да, город красивый и богатый, — он отпил из бокала, — много купеческих домов. Бывала ли ты в местных лавках?

— Приходилось.

— Я, кстати, заезжал там к одному купцу… кажется, его звали Миора… Да, пожалуй, именно так.

— И зачем же? — спросила Иррис и голос её сорвался.

— Искал кое-кого, — ответил он задумчиво, — его дом произвёл на меня большое впечатление… И, кстати, у него есть дочь. Рита. Рита Миора. У нас была, признаться… странная встреча. Хотя, я похоже, не слишком ей понравился. Последнее время я как-то мало нравлюсь женщинам…

— Вот уж не поверю, — усмехнулся Тибор, — ты, Берт, если хочешь, умеешь нравиться женщинам. Если хочешь, конечно!