Огненная кровь. Том 1

Почему ей должно быть стыдно? Что такого она сделала? И почему она должна терпеть все эти намёки от Альберта? От его мерзких сестёр и этой рыжей полуголой вдовы Салавара.

Сейчас она почти ненавидела Альберта за всё это.

Сейчас ей казалось, что она может взять и снова ударить его. И ей даже хотелось этого. Стереть с его лица эту всесильную ухмылку, оказаться с ним наедине и сказать ему всё, что она думает. О том вечере, о его поцелуе и об этом обеде. О его попытке шантажировать её вот так, намёками. И отхлестать его по лицу. Сегодня день её помолвки, как он смеет портить его этим спектаклем?! Так может поступать только настоящий подлец! А, впрочем, что можно ожидать от того, кто требовал такой неприличной награды за её спасение!

И будь её воля, она бы сейчас схватила это серебряное блюдо с устрицами и надела ему на голову! И соусницу, и суфле, и фазана этого в красных перьях, и даже кувшин с лимонадом она бы вылила ему на голову!

Боги милосердные, как же она его ненавидит!

Она даже не заметила, как согнула в руках маленькую серебряную ложечку с тонкой ручкой.

Но он заметил.

Его губы тронула странная усмешка, и Альберт внезапно перестал задавать вопросы.

— Я скоро вернусь, мне нужно проводить послов, — произнёс Себастьян ей на ухо и, поцеловав в щёку, встал.

— Только не оставляй меня здесь одну надолго, — шепнула она, отчаянно вцепившись в его рукав.

— Конечно, милая, я быстро, — ответил он с улыбкой.

И только в этот момент Иррис увидела, как наискосок, по другую руку от Себастьяна, Гасьярд Драго сидит и смотрит на неё внимательным немигающим взглядом. Как там, в Мадвере, когда она разглядывала живой огонь, а он наблюдал за ней из угла их гостиной. И снова ей вспомнилось, что говорят про такой взгляд — как у змеи.

Обстановка за столом изменилась сразу же, как только Себастьян ушёл.

— А сколько комнат было в твоём доме? — внезапно спросила Милена.

— Комнат? — удивлённо переспросила Иррис.

— Ну, да, комнат. Что такого странного в моём вопросе?

— Я… жила у тёти. И у неё был двухэтажный особняк… Не знаю, может быть, десять, я не считала.

— Десять комнат? Всего? И ты называешь это особняком? — Милена откинулась в кресле и принялась перебирать пальцами звенья браслета, украшавшего её холёную руку.

— Милена, ты слишком строга, учитывая обстоятельства, при которых… Иррис попала сюда, — спокойно произнесла Таисса, — Мадвера — это же такая дыра.

— Да я даже не знала, что вообще есть такое место! — ответила Милена, закатив глаза.

Иррис растерялась от этого внезапного и странного выпада и не нашлась, что ответить.

— Милая Иррис, скажешь Себастьяну, чтобы нанял тебе учителя, хочу сказать, что твой айяарр ужасен, — произнесла Таисса притворно-участливым тоном и отложила салфетку, — надеюсь, Себастьян понимает, что его будущей жене не пристало говорить с подобным… акцентом.

— А мне даже нравится. Это звучит так… по-деревенски, — усмехнулась Милена, — и откуда ты вообще знаешь айяарр?

— Меня научила мама, — голос у Иррис дрогнул.

— Скажи Себастьяну об этом сегодня же, чем быстрее ты приступишь к обучению, тем лучше. Всё-таки скоро свадьба, будет множество гостей… сама понимаешь, нужно соответствовать, — наставляла её Таисса.

— А, кстати, кто подбирал тебе это платье? — снова спросила Милена, разглядывая Иррис внимательно. — Такой фасон был в моде два сезона назад, да и этот оттенок красного совсем тебе не идёт. Кажется, что у тебя лицо горит, как в лихорадке. И я бы руки вырвала портнихе за такое декольте, слишком уж вульгарно. Что скажешь, Хейда?

Леди Хейда расправила плечи, не преминув продемонстрировать своё декольте, в которое с трудом умещалась пышная грудь, и, окинув Иррис придирчивым взглядом, произнесла с видом знатока:

— Почему бы и не подчеркнуть… достоинства. Ну… если они есть, конечно. Хотя в данном случае это и не столь очевидно.

— Милена, ты сегодня какая-то… не добрая, — произнесла тётя Эверинн.

— О нет, тётя, я добрая. Добрее я не бываю, — ответила Милена и снова впилась глазами в Иррис. — А скажи-ка мне…

* * *

Альберт почти не слышал, что говорят сёстры…

«Может быть, это всё — лишь очарование момента?».

Эти слова жгли его, как калёным железом.