Огненная кровь. Том 2 (СИ)

«…и идея эта с Хейдой, уж поверьте мне, Учитель, глупая. Но разве Альберту что объяснишь? Сам ухлёстывал за ней — теперь страдает, что Иррис его видела за этим занятием. И разозлилась она не шутку, скажу я вам, весь двор в щепки разнесла, как он сказал, я удивился — откуда только такая сила? И чего она злилась? Я ему сказал — иди и объяснись, но он твердит одно — зачем ей его объяснения, друзьям объяснения ни к чему. Гордый он, сами знаете. И злой стал, как собака. Наорал на Хейду, и все его старания пошли прахом. Я уже его и ослом называл, и идиотом, но как-то всё оно бесполезно, он ведь только соглашается, а толку чуть. И хоть нехорошо так говорить, но уж я тут подумал задним умом, что следовало бы ему сгрести в охапку свою Иррис и умыкнуть, увезти куда подальше, как тавраки делают. Она, конечно, расстроится сперва, но потом смирится и будут они счастливы. Или бы уехал сам, ведь с глаз долой — из сердца вон. А он только рычит на меня за мои советы да ходит вокруг неё, как зверь привязанный, то одну глупость придумывая, то другую.

Вот сейчас мы пойдём взламывать какой-то сейф в кабинете его отца, как тати ночные — тайно! И это тоже идея глупая, потому как будут у нас потом неприятности из-за этого. Как будто мало ему, что вся родня его ненавидит! Но, сами понимаете, что мои увещевания — не в коня корм…».

— Твоих писем, Цинта, хватит, чтобы камин топить каждую неделю. О чём можно столько писать? С какой ноги ты встал и на какую наступил? Хотя почтарь, наверное, свечку ставит в Храме за твою словоохотливость, — Альберт заглянул через плечо, но Цинта закрыл письмо рукавом.

— О погоде пишу, мой князь, и ценах на жемчуг. И нехорошо это, в чужие письма подглядывать, уж сто раз тебе говорил!

— А это что? — Альберт взял со стола четыре конверта.

— Это Армана попросила отправить письма леди Иррис, раз уж я всё равно пойду с почтой.

Альберт отошёл с ними к окну. Распахнул створки, впуская солнце и свежесть раннего утра.

— Мой князь, ты что это такое делаешь? — воскликнул Цинта, вскакивая и пытаясь выхватить конверты.

Но Альберт уже разломал печать одного из писем, практически растерзав конверт, и принялся жадно читать.

— Владычица степей! Да как же ты можешь так, Альберт! Совсем, что ли, стыд потерял! — Цинта пытался выхватить письма, но железная хватка князя остановила его руку, и сжала словно в клещах, не давая приблизиться. — Совести у тебя совсем нету!

— Нету, Цинта, нету, — пробормотал Альберт, не отрываясь от бумаги.

Он вскрыл и прочитал все четыре письма, удерживая Цинту на расстоянии, и под конец, поняв, что это бесполезно, слуга оставил свои попытки спасти хоть что-то. Он смотрел, как попеременно на лице Альберта проскальзывают удивление, злость, отчаянье и радость, и понимал, что за этим последует очередная неимоверная глупость.

Дочитав, Альберт протянул письма обратно Цинте.

— Доволен? — воскликнул тот с досадой. — Как я теперь их отправлю?!

— А ты их не отправляй.

— Как это?

— А так. Ты скажешь, что отправил их, но не делай этого. Или я придушу тебя собственными руками, — и глаза князя сверкнули недобро.

Придушит ведь и правда…

— Видать, плохие новости в этих письмах, — буркнул Цинта, возвращаясь к столу и глядя расстроенно на бумаги.

Как ему теперь Армане в глаза смотреть?

— Одна новость плохая, но одна хорошая, — Альберт усмехнулся как-то зло.

— И что за плохая новость? — спросил Цинта, оборачиваясь.

— Иррис решила всё бросить и сбежать. Найти какую-то далёкую родню и пытаться выпросить, чтобы дали ей уголок! Сбежать к тем, кого в глаза не видела! К своему деду или какой-то тётке в Обитель! — воскликнул Альберт и стукнул кулаком в стену.

— А хорошая новость в чём?