Огненная кровь. Том 2 (СИ)

Растерзанное штормом побережье, усеянное обломками разбитого пирса, рыжая требуха водорослей, которую безжалостно треплют волны и тоскливые крики чаек. Серое небо в клочьях рваных туч опускается в свинцовую воду, и море дышит шумно и хрипло, то и дело, вываливая белый язык пены на мокрый песок.

И она стоит на самом краю, едва не срываясь в обрыв, так близко, что под ногами осыпается размокшая глина, скатываясь к воде. Ветер рвёт волосы, и ветер этот холодный. Он охватывает её, забирается под одежду, под кожу, проникает внутрь и застывает где-то у сердца. Иррис обнимает себя руками за плечи, чтобы согреться…

Почему так холодно?

Пальцы ледяные, и губы замёрзли…

Ей бы хоть капельку тепла.

Она спускается вниз, к самой воде, бредёт по берегу и что-то ищет.

Огненный цветок.

Это всё, что ей нужно. Один лепесток, всего один! Он согреет её. И она снова почувствует кружащее голову тепло у самого сердца и лёгкость во всём теле, как пылают щёки и губы, как горят ладони, как сердце сжимается сладко и внутри рождается вихрь…

Она не может жить без этого тепла, ей даже трудно дышать, будто лёгкие стянуты железным обручем…

Но его нигде нет.

Под ногами лишь насыщенный влагой песок, щепки и мёртвые ракушки. И внутри нет вихря, внутри всё застыло. Ветер срывает с волн капли и швыряет ей в лицо, и щёки от них совсем мокрые…

Она пытается вытереть капли ладонями…

…и просыпается.

Щёки и правда мокрые, потому что она плакала во сне. Ей и в самом деле холодно, и она свернулась калачиком в кресле, обняв себя руками за плечи. И хотя на улице ясный день — тёплая южная осень щедро дарит солнце, но руки у неё ледяные, и холод этот не в воздухе, он у неё внутри.

Иррис выпрямилась в кресле, приложила руку ко лбу. Может, она больна?

Позвала Арману, попросила чаю самого горячего, какой можно сделать, набросила на плечи шаль. Сидела в кресле, держа обжигающую чашку в ладонях, но тепла не прибавлялось.

Что с ней такое? Почему ей так тошно от всего? От мысли, что нужно вставать, идти куда-то, что-то говорить, кого-то видеть? Почему ей не нужно это всё?

А всё, что ей нужно — каплю того тепла…

И вот сейчас она отчётливо ощутила — связи нет.

Она действительно разорвалась, только случилось совсем не то, чего она ожидала. Ей не стало легче. Наоборот. Стало просто невыносимо.

Ушло всё лучшее, что было у неё с той самой встречи на озере — исчезло сумасшедшее тепло, разливающееся в крови игристым вином, которое пульсировало в пальцах и на губах. Исчезло ощущение счастья — радуга во всё небо, которую она видела, когда он её касался, и сладкое головокружение, и вихрь внутри, и сила, что плескалась в ней через край.

А сейчас она будто мёртвая ракушка — крепкая снаружи, но совсем пустая внутри.

И когда она осознала это, то отчаянно захотелось всё вернуть, всё-всё, до капли, до последнего неровного удара сердца, даже ту жажду, что она испытывала и которую так ненавидела в себе, сейчас она снова хотела её ощутить. Ощутить себя рядом с ним, по-настоящему, живой…

Только всё, что ей осталось — ноющая тоска. Осталась боль какой-то утраты, осталась горечь и апатия, и холод внутри. Хотелось завернуться в плед и лечь лицом к стене, не видеть и не слышать никого.

Нет, неправда. Желание увидеть Альберта никуда не ушло, оно стало только мучительнее и больнее, как кусок стекла внутри, застрявший в сердце, и медленно уходивший всё глубже и глубже.

Но… как же так? Ведь связи нет, что же тогда с ней такое? Почему она по-прежнему так остро нуждается в нём? И теперь даже сильнее, чем раньше.