Огненная кровь. Том 2

Уже перед рассветом, когда небо посерело и над горизонтом едва подёрнулось розовым, Иррис проснулась. Лежала в какой-то дрёме между сном и реальностью, когда сновидения ещё имеют силу, но уже не имеют власти. Когда сон приятен, потому что ты знаешь, что это сон. Но реальность просочилась, привнеся с собой горечь утраты, Иррис мысленно вернулась в оранжерею, туда, где они виделись последний раз, воскрешая в памяти эту встречу.

Фонтан, грустная нимфа и лебеди, склонившие головы к воде, и она стоит в ожидании, теребит веер…

Иррис увидела огненный цветок. Не цветок — бутон, пульсирующий в мягких сумерках под стеклянным небом оранжереи, и от него шло тепло, то самое тепло…

Она стояла перед ним, а он будто парил в воздухе и манил. Коснулась лепестка рукой, и лепесток отделился от бутона, развернулся, обволакивая живым огнём…

— Иррис! — услышала знакомый шёпот, почти над ухом, и вздрогнула во сне.

Чьи-то пальцы дотронулись до её шеи сзади, и она застыла на месте. Нежно погладили, едва касаясь, а затем медленно спустились вниз, оставляя дорожку пламени на коже. Замерли на мгновенье. Осторожно провели по ключицам, заставив задрожать от предвкушения, и тёплые ладони накрыли плечи, чуть сдвинув тонкие бретельки платья…

Она знала, чьи это руки. Это тепло она не могла спутать ни с чем.

И стояла, словно в трансе, словно под гипнозом, не в силах пошевелиться и желая только одного — чтобы он прикоснулся губами…

— Ты позвала — я пришёл, — тихий шёпот у виска, и дыхание опалило кожу, а затем его губы коснулись шеи, прямо за ухом.

Он поцеловал её снова, медленно и нежно, спустившись чуть ниже, и ещё ниже, вслед за руками. Заставив и без того зыбкий мир сновидения закружиться. И каждый поцелуй отдавался гулкими ударами сердца, вынуждая судорожно ловить губами воздух, запрокинуть голову, ощущая прикосновение его щеки к своей, и прижиматься к ней, впитывая тепло…

Его ладони скользнули вниз по рукам, коснулись её ладоней и пальцы переплелись…

Иррис металась на кровати, сжимая подушку и скомкав одеяло, она хотела проснуться и не могла себя заставить это сделать. А тело жгло огнём, пылали губы, ощущая пульс, и его прикосновения были так реальны и так желанны, что хотелось почти кричать.

Она и проснулась — от собственного хриплого дыхания, и поняла, что лежит, обхватив себя руками за плечи, подтянув колени почти к подбородку.

Боги милосердные! Что с ней такое?

Она вся горела, как в лихорадке, дышала часто, и желание стянуло всё внутри тугим узлом, разлилось под кожей, так, что до неё было не дотронуться.

Иррис вскочила с кровати, почти добежала до окна, распахнула его, подставив лицо влажному утреннему бризу. Дождь закончился, серая громада туч лениво ползла на запад, и горизонт был чист, а на востоке небо налилось алым.

Что это за сон такой?

Такой реальный, такой явственный, словно кто-то забрался в её голову, прочёл её мысли, и уловив её желания, сплёл это сновидение. Но кожа до сих пор ощущала его прикосновения и его тепло…

Это… наваждение! Нет! Она не желала этого! Она не должна этим наслаждаться!

Но она наслаждалась. Вопреки разуму и воле, вопреки рассудку. И понимала, что на самом деле только что, лёжа в постели, она и правда желала этого…

…и это… было ужасно!