Огненная Лилия для дракона

Я часто скучала по тем безоблачным дням, по своему босоногому детству, когда могла прибежать зарёванная к отцу и, уткнувшись в его плечо, найти защиту от всех навалившихся бед, будь то ссора с соседскими мальчишками или жалость к выпавшему из гнезда птенцу, которого, однажды, пыталась выхаживать, пока тот куда-то не исчез.

Отец, утирая мои слёзы, тогда утверждал, что его забрали обратно домой пернатые родители, и он снова живёт со своей семьёй где-то под крышей амбара. И только став гораздо взрослее, я узнала, что, на самом деле, птенец стал добычей соседской кошки. Но нужна ли мне была на тот момент эта правды? Нет! Батечка, как иногда я ласково его называла, всегда мог найти нужное слово, чтоб успокоить и поддержать, подарить надежду, а для маленького человечка - это главное!

А мама… Маму я не могла вспомнить, как ни старалась, каждый раз, будто натыкаясь на некий барьер, надёжно хранивший память о ней. Лишь изредка мне казалось, что в мыслях всплывает её тихий ласковый голос, с любовью и нежностью напевавший мне колыбельные. Было ли это правдой, или навязчивым желанием ребёнка, лишённого материнского тепла, я не знала, и, если честно, даже не уверена, что хотела бы знать точно, боясь разрушить единственное светлое чувство, связанное с ней.

Многое изменилось с женитьбы отца на Марфе - он перестал говорить о маме, уделял мне гораздо меньше внимания из-за того, что всё время приходилось зарабатывать деньги, поскольку запросы мачехи росли не по дням, а по часам. Но от этого отец не стал мне менее дорог, наоборот, как только я смогла быть ему полезной, начала помогать, чтобы чаще находиться в его обществе… но меня чуть не лишили даже этой малости.

Поэтому, новость о том, что после падения он выбрался на берег, несмотря на ледяную воду и каменистые пороги, стала для меня путеводной звездой, которая заставляла двигаться вперёд несмотря ни на что.

Время в полёте пролетело быстро, и когда солнце коснулось горизонта, дракон начал снижаться над небольшой деревенькой в низовьях реки. Наше прибытие не осталось незамеченным, поскольку явление чешуйчатого ящера народу, в этих краях, было редкостью, а уж то, что на его спине сидела я, и подавно. Так что уже через минуту на нашу диковинную пару вышли поглазеть все жители поселение - от старого до малого. Даже карапуза в одной рубахе по колено, родители вынесли на руках, и теперь тот с восторгом разглядывая зверя, растопыривал пальцы и кричал «дать».

Представив, как на глазах у всей толпы, я, гордой павой, перебравшись с драконьей спины на крыло, важно спускаюсь на землю, под «охи» и «ахи» местных, попыталась проделать задуманное, но в итоге затёкшее от долгого сидения тело, двигалось в раскорячку, не оставив от моей важности и следа. Ну и ладно, не покрасоваться же сюда летела, тем более среди местных жителей отца я пока так и не заметила, что испортило настроение окончательно, возвращая утихшие страхи.

- Вечер добрый, уважаемые, - выступил вперёд крепкий коренастый мужичок, с редкой проседью в волосах, видимо местный староста. - Чем обязаны?

- Мы ищем мужчину, который на днях выбрался неподалёку от этих мест из реки, - ответил Родерик, положив руку на моё плечо. И когда только успел обернуться? - Эта девушка - его дочь.

- Как же, как же, был такой, - закивал староста и, покосившись на остальных, кивнул в сторону добротного дома, стоявшего неподалёку, - идёмте, гости дорогие, поговорим в хате, негоже в сумерках топтаться на улице: места у нас неспокойные, зверья и всякой нечестии водится в избытке. Так что в это время суток лучше всего разговоры вести за закрытой дверью.

Словно в подтверждение его слов со стороны леса раздался протяжный волчий вой, заставив селян мигом разбежаться по своим домам.

Глава 6

Дом старосты встретил нас ароматом свежего хлеба и луковой похлёбки, отчего в моём животе протяжно заурчало, напоминая, что дельного за сегодня я так и не поела. Чтобы скрыть эту неловкость, пришлось даже покашлять, но, судя по сосредоточенным мужским лицам, на это громкое волеизъявление моего организма никто не обратил внимания, думая каждый о своём.

Пройдя за хозяином, мы оказались в светлой комнате, с накрытым к ужину столом, за которым сидела молодая девушка, с покрасневшими, судя по всему от слёз, глазами. При виде нас она встала, и сразу же стало понятно, почему её не было на улице среди встречающих: необъятных размеров живот говорил сам за себя - хозяйка была на сносях и особой резвостью не отличалась.

По сравнению со старостой девушка казалась совсем юной и вполне могла бы приходиться ему дочерью, если бы не одно но - в доме кроме них никого не было, поскольку на столе стояли приборы лишь для двоих.

Юная жена и престарелый муж - такое в наших краях встречалось не часто, и означало лишь одно, что девчонку, против её воли, сосватали за приличный выкуп, как хотела провернуть Марфа со мной.

От этой мысли начавшаяся зарождаться симпатия к старосте, завяла на корню.

- Присаживайтесь к столу, гости дорогие, - радушно предложил хозяин, - Лори, детка, принеси ещё приборов.