Огненная мансуба

– Я тоже… слышал, – Амарель покосился на любопытных смуглых детишек, сидевших рядом с ним, и спрятал обе веточки за пазухой. – Весьма… признателен.

Он не был уверен, стоит ли благодарить за такую мелочь, но ведь Кариман, не раздумывая, делился всем, что у него было, не только зубочистками. А за еду и воду Амарель забыл его поблагодарить.

– Э, Кариман, – заговорил отец семейства – он выглядел как человек средних лет, но уже седой, – расскажи нам про Ихранджан!

Дети, приученные молчать, пока говорят взрослые, привычно жевали чёрствые лепёшки, запивали водой и слушали. В семействе Рисхан было шестеро детей, и старшие девочки выглядели такими же юными, как Тарджинья, а младшие – как Эсфи. Но отец гордо сообщил гостям, что уже весной выдаст замуж всех четырёх.

Одна из девочек, с бесчисленными чёрными косичками на голове, толкнула сестру в бок, указала на Амареля, и обе зашептались. Амарель неловко отвернулся и услышал, как Кариман пустился в рассказ:

– Ихранджанцы – народ чудной! Вы бы слышали, что они сочиняют о джиннах. Мы и кости едим, мы и любой облик принимать умеем…

– Кости! – повторила жена Рисхана и приглушённо засмеялась.

– Иногда они не лгут, – в тихом деревенском домишке голос Каримана был особенно звучным, – раньше мы соль не ели. Такой старинный обычай. Никогда этого не понимал…

– Соль ещё найти надо, – рассудительно заметил Рисхан.

Амарель понимал, о чём он говорит. В Гафарса соль считалась небывалой роскошью, она могла появляться только на столах у господ. В рассказах путешественников, которые Амарель читал в храме, говорилось, что в иных странах соль была как деньги, из неё даже монеты делали.

– В Ихранджане и бедняки находят! – Кариман сделал энергичный жест своей огромной рукой и едва не задел хозяина. – А поскольку джинны соли не ели, пошло поверье, что от них можно защититься солью! Рассыплешь на пороге – и джинн не зайдёт.

Рисхан неодобрительно покачал головой, погладил бороду и изрёк:

– Что взять с богатых! Они не только солью, хлебом и тем разбрасываются!

Амарель усмехнулся – завтра его ждут те самые богатые, швыряющие объедки на пол и спьяну заливающие пол куумсом, но, конечно, говорить об этом не стал. Он старался помалкивать, благо Кариман не упомянул о том, что Амарель – Великий жрец и покоритель елмаузов. Говорили здесь Рисхан, его жена – молодая, но рано увядшая женщина, – и Кариман, друг семьи.

– А помнишь, как сюда пришёл, в Улкир? – Жена Рисхана заварила чай из трав, налила гостям и ещё молока в него добавила.

– Помню, – Кариман повернулся к Амарелю, благожелательно улыбаясь, – а вот мой спутник не слышал эту историю!

История оказалась коротенькой, но впечатляющей. У Рисхана была единственная корова, и подчас она оказывалась спасением всего семейства от голода. Однажды корову чуть было не задрал волк, а спас проходивший мимо Кариман.

– Я путешествовал, – объяснил Кариман, попивая чай из старой глиняной кружки, – это было летом, и как увидел волка…

– Свернул ему шею голыми руками! – восторженно пропищала девочка с косичками, но мать тут же наградила её суровым взглядом. Девочка насупилась и умолкла.

Амарель чуть не поперхнулся и невольно взглянул на руки Каримана, похожие на узловатые корни столетнего дуба. Нетрудно поверить, что великан на такое способен! Вспомнилось, словно из прошлой жизни, как сам Амарель и Мэриэн вдвоём прогоняли волка, а сзади шмыгала носом Эсфи…

– Пора готовиться ко сну, – сказал Рисхан, когда гости допили чай. – По обычаю, вы ляжете с краю. Кому ночью надо будет выйти, тот выйдет. Но в лес, – он переглянулся с женой, – не ходить!

– Волки? – безо всякого страха спросил Кариман.

– Нет. Не спрашивайте, – глубокая складка прорезала широкий лоб хозяина.

Жена Рисхана убрала все следы жалкого пиршества, ей помогали девочки. Тем временем, мальчишки осмелели, достали откуда-то старую обглоданную кость, и Кариман изобразил, как пытается её съесть.

– Нет! Не идёт, – звуки его хохота заглушали тонкий детский смех. И не узнать в добродушном великане того, кто налетел на Гэстеда и гафарсийцев и каждого ударил посохом!

Спать пришлось на соломе, расстеленной на полу. Амарель позаботился о том, чтобы лечь ближе всех к двери – сна у него не было ни в одном глазу, и он хотел ночью выйти. Тем более, что в тесном домишке было душно и неуютно. Может, после небольшой прогулки удастся заснуть, а наутро уже новый день, и впереди Сархэйн, по которому Амарель успел соскучиться. Хан Эрекей… Действительно ли он беспокоился – или сожалел, что потерял своего приближённого колдуна, который мог быть очень полезным? Амарель задумчиво хмурился в темноте, укладываясь спать, а потом хозяева потушили огонь.