Огненная страсть (СИ)

Новости, которые я узнала от маленького мальчика, я кроме мамы ещё никому не рассказала, но уверена, что у них будет точно такая же реакция. Кроме Майи. Ей я ничего не скажу. Пусть хотя бы моя маленькая сестрёнка будет верить в чудо. Верить в то, что они вернутся. Я бы тоже хотела верить в это, но, увы, суровая реальность диктует свои правила, которые не терпят ни жалости, ни сострадания и тем более не приемлет никаких чудес.

Ханна всхлипнула и отстранилась от меня. Слёзы больше не текли по её раскрасневшемуся лицу, но судорожные вздохи все ещё вырывались из горла и сотрясали её тело.

- Ана, лучше пообещай мне, что я не потеряю тебя. Слышишь? Пообещай! – В её голосе звучала такая боль, что я невольно вздрогнула.

Мать внимательно смотрела на меня и ожидала моего обещания. В какой-то степени я понимала её. Она потеряла любимого мужа, родителей, а теперь и сына с дочерью. Мама больше не могла потерять хоть одного члена семьи. Она любила нас и всячески оберегала, даже если для безопасности одного, придётся пожертвовать судьбой другого.

- Обещаю, – не без труда выдавила я сквозь застрявший в горле ком.

Ханна сосредоточено кивнула. Услышав моё обещание, она не расслабилась, понимая, что теперь жизнь Калеба и Иланы полностью в руках нацистов. А они, как все знают, не отличались добродушием.

Тыльными сторонами ладоней она вытерла свои влажные от слёз глаза и встала с кровати в моей маленькой комнате. Мама всегда была высокой женщиной, но сейчас из-за горя и безысходности стала казаться меньше.

Она подошла к двери, но взявшись за дверную ручку, повернулась ко мне:

- Никому ничего не говори. Так будет лучше для всех.

Мама оставила меня в одиночестве лежать на своей кровати. Я обдумывала её слова и нашла лишь одно логическое объяснение её слов: она, так же, как и я хотела, чтобы остальные не отчаивались и верили, что Илана и Калеб смогут вернуться домой. И им не обязательно знать, что они заключены в лагере, из которого практически невозможно сбежать.

Лишь спустя полторы недели мне удалось найти себе работу в нашем городке. Теперь я работала сиделкой у старичка американца. Джордж Максфрай был довольно миловидным мужчиной, если бы не его преклонный возраст и отсутствие голени правой ноги. Он лишился части своего тела ещё во времена Первой мировой войны. Максфрай воевал на стороне немцев и по иронии судьбы пострадал из-за них же. Бывший солдат немецкой армии, перешедший на сторону российской, при бое на штыках ранил Джорджа в ногу, которую в госпитале пришлось ампутировать из-за гангрены.

Всякий раз, когда он рассказывал мне эту и другие истории его боевой жизни, меня передёргивало от ужаса и мой подопечный, сжалившись надо мной, переходя на более-менее нормальные темы. Практически всё время я проводила с ним, лишь вечером на час прибегала домой. Наш дом и дом Максфрая находились поблизости, но я не могла оставить его одного на ночь. Он был прикован к своей коляске, поэтому чтобы сделать что-нибудь ему постоянно приходилось звать меня. Всю жизнь за ним ухаживала его жена, но не так давно она умерла, и именно по этой причине ему пришлось искать себе сиделку. Иногда, когда я, например, относила его в туалет, я замечала, как краснели его уши, и он смущался, хоть и каждый раз я выходила из туалета, оставляя его наедине с собой.

Мне нравилось проводить время с Джорджем и очень скоро мы с ним подружились. Однако, я не могла не вспоминать свою прошлую работу в доме у Грея. Его проницательные серые глаза. Сильные руки. И его всего в целом. Каждую ночь я долгое время ворочалась без сна, пытаясь хоть на секунду забыть его образ. Тщетно. Хоть в течение дня мне и удавалось затолкать это красивое лицо куда подальше и не вспоминать его, ночью всё снова возвращалось на круги своя. Я лежала на кровати в полной тишине, пока на меня смотрели эти неземные серые глаза.

Сегодня выпал первый снег, что придавало празднику особый антураж. Именно сегодня у Максфрая было день рождения. Ему исполнялось 75 лет, и по поводу своего юбилея он решил пригласить своих друзей. Я всячески поощряла эту его идею и тоже готовилась к торжеству. Его небольшой, но уютный дом был готов к празднику, и мы с Джорджем радовались как дети, когда к нам приехал первый гость. Это был давний друг именинника, с которым они разговорились в гостиной, пока я хлопотала на кухне и готовила праздничный обед.

- А как зовут эту девушку, которая сейчас суетится на кухне?

Я напряглась и моя рука, держащая разделочный нож, сжала рукоятку, так, что побели костяшки. Это до боли напоминало мне совсем другого человека, который тоже интересовался мною, только в другом доме. И закончилось всё очень и очень плохо.

- Анастейша. Эта милая девушка работает у меня сиделкой.

- Она чем-то похожа на тебя. Сначала мне даже показалось, что это твоя дочь.

Я всё ещё была напряжена, как вдруг Джордж сдержанно рассмеялся.

- Хотел бы я иметь такую дочь, как она, но, увы, не судьба.

Разговор перешёл в другое русло и только тогда я облегчённо вздохнула. На этот раз всё закончилось хорошо.