Огненная судьба. Повесть о Сергее Лазо

На взгляд Ильюхова, удачные сражения на побережье и под Перетино, несколько рейдов партизанских отрядов по тыловым районам противника, вроде Майхинского, принесли выгоды скорее не военного характера, а политического. Как замечено, первые успехи партизанской борьбы с врагом сразу же сказались на настроении середняка. Если раньше, размещая отряд в деревне, приходилось давать разверстку по дворам, то сейчас бойцов разбирают добровольно и обязательно снабдят продуктами на дорогу. А недавно деревенские обратились к бастующим шахтерам Сучанских копей с предложением прислать к ним свои семьи: каждый будет ухожен и накормлен. Это ли не боевая смычка трудящегося крестьянства и пролетариата! Короче, заключил Ильюхов, середняк окончательно потерял былую веру в «Учредиловку». Крестьянство, как и шахтеры, готово бороться насмерть.

Не скрывая торжества, Лазо и Губельман переглянулись.

— С этой поры, товарищи, — объявил Лазо, — мы непобедимы! Поражения еще будут, будет… много всякого, но победы мы уже не упустим. Не можем упустить! — поправился он тут же.

— Что-то я не понял, — раздался голос Шевченко. — К чему же нам готовиться-то: к победам или к поражениям? Или уж мы так японцев запугали, что они сидят и трясутся от страха?..

Собравшиеся начали переглядываться: ох уж этот Гаврила!

Отставив палку, Сергей Георгиевич поднялся. Он и не думал обижаться на Шевченко. Наоборот, в словах Шевченко, как это ни странно, большая доля истины.

— Я думаю, в победе никто из нас не сомневается. В окончательной победе. Но товарищ Шевченко правильно и очень своевременно предостерегает всех нас от успокоенности. Я правильно вас понял, Гавриил Матвеич?

Чувствуя себя неловко, Шевченко вынужденно проговорил:

— Да в общем-то… все так.

— Тем более, что у вас, Гавриил Матвеич, есть горький опыт. Я имею в виду ваш неудачный набег на станцию Шкотово. Вы знаете, почему вас постигла неудача?

— Еще бы! — задиристо откликнулся Шевченко. — Одного бьют, а все смотрят!

— Другими словами: вы остались без поддержки?

— Конечно. Вот они сидят — голубчики, спросите их. Ни стыда, ни совести!

— Нет, — мягко возразил Лазо, — дело не в поддержке. Допустим, вас поддержали бы. Значит, втянулись бы в бой все наши силы. А врагу только этого и надо. Он разбил бы не только вас, но и всех. Всех! Он же гораздо сильнее.

— Ну уж, — неуверенно возразил Шевченко. — Все — не один.

— А я вам докажу, — не теряя дружелюбия, говорил Лазо. — Давайте рассуждать по-военному. Во-первых, численное превосходство давало ему возможность создать резерв. И что самое важное, имея в своем распоряжении железную дорогу, он мог маневрировать этими резервами. Другими словами, вы были обречены с самого начала.

— И пусть! — заявил запальчиво отчаянный Шевченко, стаскивая перчатки и комкая их в кулаке. — Пусть. И вообще, товарищи наши городские, я вам так скажу. Погибнуть все равно придется рано или поздно. Но я хочу погибнуть с толком! Не как другие: сидят, кого-то дожидаются! На дяденьку надеетесь?

Волевое крупное лицо Шевченко побагровело, глаза его из-под бровей метали молнии. Скандал!

Перехватив взгляд Губельмана, продолжавшего качать ногой, Сергей Георгиевич едва заметно улыбнулся: Шевченко ему нравился.

— Продолжаем, товарищи, — как ни в чем не бывало заявил Лазо. — Гавриил Матвеич прав. Сидеть сложа руки и дожидаться, когда придет Красная Армия, мы не имеем права. Надо действовать! Колчак, как все вы знаете, снабжается через Владивосток, по Уссурийской железной дороге. Сучанские копи дают Владивостокскому порту уголь. Другого угля ни Колчак, ни интервенты не имеют. Нам сейчас, товарищи, предстоит серьезная задача. Надо полностью парализовать Уссурийскую железную дорогу. Колчак не должен получить ни одного куска сучанского угля. Для этого мы должны в первую очередь взорвать подъемники на Сихотэ-Алине, обрушить мосты, испортить стрелки. А между тем положение наше таково, что за исход всей операции приходится сильно сомневаться. Впрочем, давайте по порядку…

Он кивнул ребятам, Игорю Сибирцеву и Саше Фадееву, и на стене появилась самодельная крупномасштабная карта. Взяв со стола палку, как указку, Сергей Георгиевич принялся уточнять расстановку сил. Ревштаб располагал отрядами в Сучанской, Майхинской и Цемухинской долинах. Общее число бойцов — более полутора тысяч. На стороне противника громадное превосходство. На Сучанских копях стоят американцы и японцы. На станции Сица — японский гарнизон, на станции Фанза — смешанный: американский и японский. Крупные гарнизоны стоят на станциях Бархатной и Кангауз.