Огненное кольцо

— Вылазка провалилась! Никаких плантаций мы не нашли. Информации тоже — с гулькин нос собрали!

Он заметил Веника и вопросительно посмотрел на его конвоиров.

— Это еще что?

— Да вот, — шмыгнул носом широкоплечий. — Говорит, что диверсант.

Он толкнул Веника, который, запинаясь от волнения, начал сам себя оговаривать, доказывая, что он тот самый диверсант, который устроил бойню на «Парке культуры» и перестрелку на посту за «Площадью революции».

— Ладно, — прервал его выступление лысый. — Пойдешь с нами.

Веник возликовал.

Вот она! Отсрочка! Да как ловко все прошло! Теперь главное втереться в доверие, изобразить жалкого и забитого доходягу. Затем, выждать подходящий момент и «сделать ноги».

Командир повернулся к лысому:

— Думаешь и правда это он «Парк» взорвал?

— Может и он, — ответил лысый. — В любом случае, хоть какой-то трофей. В общем, так! Уходим немедленно. Возвращаемся!

— Максим! — окликнул он, паренька, сидящего на корточках возле стены. — Тащи шприц!

Венику развязали руки.

Паренек Максим куда-то отошел и через минуту уже стоялперед лысым с небольшим, продолговатым шприцем, в который была заправлена какая-то коричневая и мутная жидкость.

— Закатай рукав, — бросил лысый Венику.

— Мужики, — забормотал тот. — Вы чего?..

Лысый сделал знак мужикам. Венику выкрутили руку, засучили рукав и, больно уколов, сделали инъекцию.

Парень не знал, что и думать. Его отпустили, но стали смотреть с каким-то интересом.

— Сейчас поплывет, — сказал кто-то.

Раздался смешок.

— Все, — сказал Максим. — Готов.

Веник ничего не понимал. Он хотел что-то сказать, как вдруг почувствовал, что не может открыть рот. Все перед глазами расплылось и исказилось в какие-то линии.

— Ладно, — донесся издалека голос лысого. — Уходим. Вадим!

— Я! — откликнулся рядом парень с наголо обритой, круглой головой.

— Отвечаешь за него головой!

Голоса доносились словно издалека.

Бритый парень кивнул, схватил Веника за руку и потащил, увлекая за собой.

Дальнейшее парень помнил смутно. Вернее, он почти ничего и не помнил. Вроде бы они куда-то бежали. Через какие-то дворики и забитые битым кирпичом пустыри. Бежали в тени зданий и через ярко освещенные солнцем дворы. Несколько раз спускались под землю в темные переходы. Командиры выкрикивали какие-то команды. Бритый парень почти все время цепко держал его за руку и дергал из стороны в сторону. Когда этот кошмарный бег по залитой солнцем поверхности сменился прохладными тоннелями — Веник не помнил. Сколько времени длился их бег он тоже не помнил. Может несколько часов, а может и весь день. От вколотой инъекции в голове стало совершенно пусто.

Он только слепо выполнял команды. Говорили бежать — он бежал. Сидеть — он сидел.

Когда парень немного пришел в себя, то обнаружил, что он лежит на деревянной шконке, в узкой комнате. Выход перекрывала решетка, за которой виднелся коридор.

Веник попробовал пошевелиться и тут же застонал. Каждый сантиметр тела просто вопил от боли. Парень почувствовал, что всего его покрывают синяки. На руках, на теле, на ногах.

Он мысленно выругался.

«Вот тебе и выждал удобный случай, — только и подумал он. — Вот тебе и сбежал!»

Сил хватило только на эту мысль. Глаза заволокло туманом, и парень потерял сознание.

Глава 3 Старый знакомый

Веник сидел на деревянной шконке. Его камера запиралась на крепкую решетчатую дверь, за которой виднелся слабо освещенный коридор. По коридору время от времени проходили охранники, заглядывая к нему в камеру.

Прошла уже неделя с тех пор, как его разместили здесь.

Два раза в день приносили скудную еду. Уже на второй день появился он — мужик по имени Василий Сергеевич. Низкорослый, плешивый мужичок с важно поднятой головой. Он представился просто — следователь. Начались допросы. Первые несколько дней мужик приходил в камеру и сидел на табурете рядом с кроватью Веника. Затем, когда парень смог вставать на ноги, допросы переместились в отдельный кабинет, куда его водили с мешком на голове. Идти, правда, было недолго. Всего пара коридоров и поворотов.

Еще в начале допросов мелькнула у Веника мысль — притвориться другим. Объяснить, что якобы это не он диверсант, а только был знаком с настоящими диверсантами, которые все ему рассказали. Однако, увидев на первом же допросе одного из мужиков, с которым он толкал тележку с «Кропоткинской», парень отказался от этой мысли. Мужик уверенно его опознал. Затем появились другие люди с разных станций, с которыми он сталкивался на Красной линии. К тому же вопросы следователя наводили на мысль о том, что тот и без его показаний многое знает.

Постепенно допросы становились все короче. Наконец, на пятый и или шестой день, Василий Сергеевич, с торжеством захлопнул папку, в которой лежала кучка исписанных листков, на которые он записывал показания парня.

— Ну-с, — сказал он, самодовольно потирая руки. — Вот мы и закончили!

Веник ничего не сказал и только подумал, глядя на пухлую папку, как много в ней зря загубленной ценной бумаги.

Ему снова одели на голову мешок и отправили в камеру.