Огненные фарватеры

И как раз в этот момент загрохотали выстрелы над «Минском». Первые залпы войны туго ударили над морем. Через несколько секунд в бой вступили наши 76-миллиметровые зенитные орудия. Шапки разрывов встали на пути «юнкерсов», и те отвернули. Первый успех за нами!..

Корабли идут своим курсом для постановки мин. Во время выполнения боевой задачи нас прикроют артиллерийские батареи полуострова Ханко с норда и острова Осмуссар с зюйда. Минно-артиллерийская позиция должна перекрыть кораблям противника вход в Финский залив. На переходе в точку командир предупредил меня, чтобы в 2.30 я объявил боевую тревогу, по которой запальные команды приступят к окончательному приготовлению мин. Выслушав наставления командира, я подошел к телефону и связался с командным пунктом командира БЧ-3.

Солнце медленно вставало над морем. Начинался второй день войны. Сколько их еще будет впереди, никто не знал. На ходовом мостике обычная походная обстановка: командир, рулевой, телефонист у телефонов и раструбов переговорных труб. На сигнальном мостике о чем-то шепчутся сигнальщики. Наверху, за командным пунктом командира артиллерийской боевой части, дальномерщики осматривают горизонт. На палубе зенитные орудия развернули стволы — каждое в отведенный сектор.

Трещит телефон. Снимаю с зажима массивную с резиновым наушником трубку. Густой голос командира БЧ-3 рокочет:

— Мины окончательно к постановке изготовлены!

Я посмотрел на часы, закрепленные на переборке, подумал, что минер ошибается: никак не может быть готов к постановке весь магазин[2]! Высказываю ему свое сомнение. Но командир БЧ-3 настаивает, и тогда я не выдерживаю:

— Степан Маркович, ты, случаем, не заболел? Температуры у тебя нет? — (Это намек на то, что командир БЧ-3 часто простужался.)

— Михаил Иванович, что случилось? — интересуется Мещерский.

— Сизоненко докладывает, что все мины окончательно приготовлены.

— Запросите еще раз.

— Командир боевой части три, не является ли ваш доклад поспешным? — спрашиваю теперь официально.

И вдруг слышу в наушнике голос батальонного комиссара Коваля, заместителя командира корабля по политической части, подтверждающего доклад минера.

— Товарищ командир, — снова обращаюсь к Мещерскому, — у аппарата замполит. Он просит передать, что все время находился на главной минной палубе. Приготовление мин закончено. Личный состав работал отлично.

Мещерский взял у меня трубку, улыбнулся.

— Алексей Афанасьевич, объявите минерам благодарность…

В шесть утра корабли пришли в заданную точку и перестроились для минной постановки. Точно в 6.30 поступил приказ:

— Начать постановку! Вахтенный командир, «исполнительный» долой!

Красно-белый флаг нырнул с реи, давая начальную точку отсчета времени на все корабли. Солнце поднялось уже сравнительно высоко. Небо оставалось все таким же ясным, море спокойным, и даже не верилось, что в такое прекрасное утро идет война. Я наблюдаю в бинокль, как минный заградитель «Урал» сбросил в море первые мины.

— Командир БЧ-2! Усильте наблюдение за воздухом и горизонтом! — приказывает Мещерский.

Снова трещит телефон.

— Товарищ старший лейтенант, постановка мин начата! — докладывает командир БЧ-3 старший лейтенант Сизоненко.

И сразу я представил себе главную минную палубу. Гудят приводные двигатели конвейеров, медленно двигающих десятки мин в сторону лац-портов[3]. На посту сбрасывания — старшины команд минеров мичман Сергей Михайлов и старшина 1-й статьи Андрей Клейменов. Перед каждым — пульт управления. Их руки — на штоках приводов пневматических сбрасывателей мин. Мигают световые сигналы на пультах, хлестко и коротко, как стреляют, хлопают сбрасыватели. Плюхаются в воду, в бурун, поднятый за кормой винтами, черные тяжелые мины, поднимают всплески воды. И все это происходит в строго установленное и заданное время, иначе не получится того определенного порядка постановки мин, который должен соблюдаться всеми кораблями, идущими сейчас на параллельных с «Марти» курсах.

— Выставлено полсотни мин! — докладывает телефонист. — Сотня!.. Две сотни!.. Осталось сорок мин! Десять! Конец постановки!

— Боевая готовность номер два, первой боевой смене заступить!

Минуты через три на ходовом мостике становится тесновато: спустился со своего КП командир БЧ-2, взбежал по трапу командир электромеханической боевой части инженер-капитан 3-го ранга Губанков, вышел из своей рубки старший штурман Кононов. Все возбужденно и радостно обсуждают только что завершенную работу.

— Товарищи командиры, я полагаю, что сейчас еще несколько рано настраиваться на мажорный лад. Только что получено радио: у мыса Тахкуна терпят бедствие крейсер «Максим Горький» и эсминец «Гневный». — Командир оглядел нас, сразу притихших. — Командир соединения на «Суровом» ушел к Тахкуне. Мне приказано вступить в командование и вести корабли в Таллин.

— Разрешите вопрос, товарищ командир?

— Пожалуйста.

— Товарищ командир, там что, подводные лодки? — спрашивает Губанков.

— К сожалению, этого я пока не знаю. Но есть разведданные: к осту и норд-осту от острова Осмуссар обнаружены вражеские лодки.