Огненные палаты

– Пит! – закричала Мину, но в какофонии воплей и шума боя он ее не услышал. Она на мгновение отвела взгляд, пытаясь не столкнуться с двумя гугенотками, спасающимися бегством, и потеряла его из виду.

Кулаки, комья земли и булыжники – с одной стороны, кинжалы, дубинки и шпаги – с другой. Противники превосходили гугенотов численностью в десять раз. Их пастор все так же продолжал что-то выкрикивать; он был ранен, по щеке струилась кровь. Шапочку сорвали с головы. И ту и другую сторону словно охватило какое-то безумие, каждое новое проявление насилия немедленно порождало следующее.

Мину не понимала, куда бежать. В отчаянии она попыталась снова отыскать Пита в толпе, но все были практически на одно лицо. Один из носильщиков получил удар палкой по плечам, пошатнулся, но гроб из рук не выпустил. Нападавший размахнулся и нанес второй удар, метя гугеноту по пальцам. Носильщик закричал, и Мину с ужасом увидела, что гроб поехал вперед. Какой-то студент подставил руки, пытаясь подхватить свободный конец, но угол был неудобным, а гроб – слишком тяжелым.

Передний край грохнулся о булыжную мостовую. Крышка треснула и раскололась. На свет показалась похожая на клешню рука покойницы. На мгновение в просвете между мужчинами Мину отчетливо увидела желтое восковое лицо. Землистую кожу, туго обтягивавшую усохшие кости. Черные глаза, глубоко запавшие в орбиты, и блеснувший на шее скромный серебряный крест.

Мину почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. К горлу подкатила тошнота, но она с трудом сглотнула, твердо намеренная не раскисать. Потом кто-то попытался вытащить тело из гроба, и она вынуждена была отвернуться к стенке.

Из-за угла показалась еще одна группа мужчин, вооруженных секачами и мотыгами. Различать, кто есть кто, становилось все труднее. Мину знала лишь, что на улице есть и женщины, и дети, и немощные старики и что все они здесь в ловушке и она должна попытаться помочь спастись всем, кому сможет.

Слева от нее пожилая женщина пошатнулась и едва не упала. Мину рванулась подхватить ее.

– Сюда, – приговаривала она, помогая той присесть на крыльцо, прежде чем броситься обратно в гущу драки. Какой-то мальчуган пытался защитить своего деда. Мину, вытянув обе руки, с разбегу толкнула в спину здоровяка, который на него нападал, так что тот полетел на мостовую и ударился головой. Она предложила старику руку и с помощью молодой протестантки отвела и его тоже на крыльцо. Парнишка онемел от потрясения. Молчаливые слезы катились по его щекам, но он не делал попытки утереть их.

– Побудь здесь, petit homme[29], хорошо? Ты нужен своему дедушке, позаботься о нем.

Мальчик безучастно посмотрел на нее и передернулся всем телом, точно пес, отряхивающийся от воды.

– За что они нас так ненавидят? – прошептал он.

Мину не знала, что ему ответить.

– Как тебя зовут? – поспешно спросила она.

– Луи.

Девушка вытащила из-за пазухи носовой платок:

– Послушай меня, Луи. Держи его вот тут. – Мину приложила льняную тряпицу к ране на голове старика. – Это остановит кровотечение. Выглядит это пугающе, но не думаю, чтобы рана была серьезной.

Молодая женщина рядом с ней вся подобралась:

– Нам не нужна ваша помощь.

Мину даже не поняла, что эти слова были адресованы ей.

– Вот так, отлично, прижми крепко и держи, – продолжала она, накрыв своей рукой маленькую ладошку мальчика, – да, так.

– Отойдите, я сказала. – Женщина оттолкнула руку Мину. – Вы одна из них. Оставьте нас в покое.

– Что? – по-прежнему ничего не понимая, произнесла Мину. – Я не принадлежу ни к одной из групп. Я просто хочу помочь.

– Да? А что тогда у вас на поясе? – Женщина указала на молитвенник Мину. – Вы, католики, все это начали. Это вы виноваты. Отойдите от нас.

– Я это осуждаю. – Мину распрямилась. – Я точно такая же жертва, как и вы.

Женщина плюнула ей в лицо:

– Очень сомневаюсь! Проваливайте!

Потрясенная этим злобным выпадом, Мину утерла щеку и отошла. Над побоищем прозвенел мужской голос:

– Они перекрыли дальний конец улицы!

Толпу мгновенно охватила паника, мужчины, женщины и дети бросились врассыпную. Навстречу опасности или прочь от нее – никто не знал. Затем послышался другой голос, пытающийся навести порядок:

– Маккон, отведи женщин, детей и всех, кто ранен, в дом призрения. Там о них позаботятся.

– А как же ты?

– Я продержусь, пока не подойдут наши солдаты. Закройте двери и никого не впускайте, кроме тех, кто точно из наших.

Посреди хаоса и ужаса побоища Мину обернулась на голос Пита.

– Пит! – закричала она.

И хотя казалось невозможным, чтобы он услышал ее сквозь шум и крики, Мину увидела, как его взгляд заметался по сторонам, силясь различить ее в толпе людей.

– Пит! – закричала она снова, пытаясь пробиться к нему.

Внезапно прямо перед собой она увидела ребенка. Это была девочка, совсем маленькая, не старше Алис, которая стояла на коленях прямо на мостовой посреди улицы, закрыв глаза и сжав ладони в молитве. Скромная одежда, строгий гугенотский чепец – ровно в том месте, где должны были встретиться группы сражающихся.

– Pousse-toi! – крикнула Мину, пытаясь добраться до малышки. – Уйди с дороги!