Огненные письмена

– Самым большим достижением человечества со времени появления земледелия. Даже более крупным, потому что земледелие, как письмо, математика, медицина, – просто знание. Знание может быть утрачено. Но у нас иное. Эволюция. Изменения экспрессии гена станут наследственными. Ты понимаешь, что это означает?

– Я…

– Я сделаю одаренными не только всех живущих сегодня людей, я превращу в одаренных всю человеческую расу. Навсегда.

Аарону только удалось закрыть рот, как челюсть у него опять отвисла.

– Ни фига себе!

– Ты только подумай. Абсолютно новый мир. Лучший мир, в котором обитают люди лучше, чем нынешние. Более умные, способные, бесстрашные. Ты только представь себе. Вообрази, чего сможет добиться человечество, если все в нем будут сверходаренными.

– Удивительно, – выдохнул Аарон.

Кровать под ним словно начала вращаться. У него возникло множество вопросов. Но на самом деле все они сводились к одному: «А можно мне попробовать?» Да он бы дал отрезать себе яичко, лишь бы стать анормальным.

– Что я могу… что вам требуется от меня?

– Как?

– Понимаете… – Аарон помолчал. – Такое ощущение, что вы мне это рассказываете по какой-то причине.

Секунду-другую ему казалось, что он оскорбил Джона. Но его друг улыбнулся:

– Догадливый парень. Причина есть. Нам известно все о патологии нашего модифицированного вируса. Наши вирусологи много лет его усовершенствовали. Теперь у нас есть исследование Каузена, и мы знаем, что оно действует. И у нас есть детализированные компьютерные модели того и другого в их сочетании.

Внезапно в голове Аарона все встало на место.

– Но вы его еще не испытывали.

– Я бы принял сыворотку сам, – сказал Джон, – но я уже сверходаренный.

– Значит, на анормальных она не действует?

– Насморк обеспечен. А еще важнее – передача по наследству. Но она не изменит того, как действует наш дар.

– Значит, вам нужна… морская свинка?

– Нет, Хок, мне нужен первопроходец. Мы не можем ждать и тянуть с клиническими испытаниями. Но мне необходимо знать, сколько на это уходит времени и есть ли побочные эффекты, которых мы не предвидели. Ну и все в таком роде. У нас есть все необходимое. Остался последний штрих мастера. Мы либо одерживаем окончательную победу, либо теряем все. А я хочу одержать победу.

Аарону потребовалась вся его воля, чтобы не согласиться сразу же. Ему предлагали воплотить в жизнь самую его заветную мечту с того дня, когда мама объяснила ему разницу между ним и ею. Ничто не вызывало у нее такой печали и смущения, и она всеми силами пыталась дать ему понять, что отсутствие у него дара ничуть не умаляет его в ее глазах. И он знал: так оно и есть. Но факт оставался фактом: он был не таким, как она, – хуже.

Тут ему в голову пришла одна мысль.

– Доктор Каузен… Вы сказали, что он умрет.

– Да.

– Потому что он принял сыворотку?

– Сыворотка делает человека сверходаренным, то есть фундаментально изменяет образ его мышления. Каузен слишком стар, чтобы перенести такие изменения без последствий. Но тебе четырнадцать. Я не обещаю тебе путешествия в Диснейленд, но с тобой ничего страшного не случится. Более того, ты станешь одаренным.

Его слова, казалось, повисли в воздухе. Аарон не мог понять, какой именно смысл вкладывал в них Джон. Может быть, он станет супергероем.

– Значит, старики, которые заразятся вашим гриппом, умрут?

– Некоторые из них – да, – сказал Джон. – Но этот мир создавали старики. Если создание лучшего мира будет стоить жизни тем, кто создавал академии, то пусть уж умрут они, а не ты.

Аарон кусал ноготь.

– Если ты согласишься, – тихим голосом продолжил Джон, – то очень поможешь нашему делу. Но решать тебе. Всегда решать только тебе.

Аарон знал, чего бы хотела от него мама в такой ситуации. Но она была его мамой. Смысл ее жизни сводился к тому, чтобы считать его идеальным. По правде говоря, он в своей идеальности сомневался. И потом, речь шла о его жизни, о его выборе.

Он показал на сигарету:

– Можно мне?

– Ты куришь, Аарон?

– Не знаю.

Джон оценивающе посмотрел на него и протянул пачку.

Аарон выцарапал сигарету, сунул ее в рот. Джон Смит сделал то же самое, снова щелкнул зажигалкой «Зиппо», и они оба закурили.

– Могу я вас попросить? – спросил мальчишка, держа сигарету. (Так странно было чувствовать ее между пальцев, но и приятно.) – Называйте меня Хок.

Глава 22

Натали, открыв дверь, облегченно вздохнула, и из ее глаз, красных и запавших, ушла тревога.

– Слава богу, – сказала она. – Заходи.

Распахнув руки, она одновременно приникла к нему.

Купер обнял ее, ощутил знакомый запах волос, смешавшийся с влажноватой горчинкой слез. Если Натали плакала, то ее запах всегда менялся. Он почувствовал в ее слезах разрешение и для себя, и его глаза почти заполнились слезами. Когда он плакал в последний раз? Когда умер отец?

– Я смотрела новости, – сказала она ему в плечо. – Знала, что тебя там нет, но ничего не могла с собой поделать, когда увидела здание, тот самый комплекс, куда ты день за днем ходил работать. Я просто не сдержалась.

– Я жив-здоров, – сказал он.