Огненные слёзы (СИ)

— Но с Кортом ведь не случилось ничего такого! — выпалила она. — В смысле, он ведь в полном порядке?

Реакция Леды удивила её.

— Да, — ответила та задумчиво.

Она опустила руки на колени. Взгляд был обращён в пол. Волосы скрывали выражение лица.

— Да, — повторила девушка, — но ты должна понимать: то, что с ним произошло, не могло не изменить его. Я не знаю, каким Корт был раньше, могу только догадываться. Но за время, что он провёл в пустыне, Корт одичал. Стал почти что зверем, настолько похожим на своего саграла, будто их и правда вскормила одна мать.

Многие недели после того, как Корт попал в Утегат, он ни с кем не говорил. Только шептал что-то всегда находившемуся рядом Утагиру. Многие тогда решили, что он лишился разума в пустыне.

Однажды, когда Корт был ещё слаб после перехода через пески, я принесла ему поесть. Он схватил меня за руку и произнёс хриплым голосом, как будто месяцы не пользовался им, позабыв, как это — говорить: «Я хочу выйти наружу. Ты покажешь мне дорогу?».

Это были его первые слова за Руг знает, какое время. Но прежде чем Корт полностью пришёл в себя, прошло ещё много дней. Я помню, как он каждую ночь спал на песчаном полу, свернувшись рядом с Утагиру. Ещё долго Корт не мог избавиться от этой привычки, не в состоянии заснуть до тех пор, пока саграл не приходил к нему и не ложился рядом, укрывая своей длинной шерстью, как одеялом.

Леда была печальна, а в её голосе звучала бесконечная любовь.

— Я думаю, никто не в состоянии до конца понять, через что он прошёл, и как это изменило его. Он не любит говорить о том, что было. То, что я рассказала тебе, я вытягивала из него по слову на протяжении всех этих лет. И я до сих пор не знаю всего. Так что не переживай слишком сильно из-за его реакции. Он не злится на тебя. Просто для него это иначе, чем для нас.

В конце концов, никто из нас не знает, каково это — быть ругатом.

«Так вот оно что», — думала Юта, возвращаясь от Леды домой. «Было так глупо с моей стороны просить Корта о таком. Я ведь даже не догадывалась о том, через что ему пришлось пройти». Грудь стиснула боль. «Всё это так ужасно. Но, по крайней мере, теперь понятно, почему Корт так отреагировал на мою просьбу, — у него психологическая травма из-за того, что ему пришлось пережить в пустыне.

Я должна найти его и извиниться».

***

Корт сидел за рабочим столом, затачивая ножи. Леда звякала посудой, прибираясь на кухне. Её длинные волосы были собраны в причудливый узел на затылке. Вместо привычной воинской одежды — кожаных обтягивающих штанов с ремнём-портупеей и кофты-безрукавки из плотной ткани — на ней были просторные серые штаны и лёгкая рубашка с длинным рукавом. Это был первый вечер за долгое время, который они смогли провести дома, занимаясь хозяйством.

— Кстати, чуть не забыла. Сегодня заходила Юта, — кинула Леда через плечо.

Она чистила горшки, натирая песком. Воздух наполнял запах готовящегося жаркого из ящериц.

— Правда?

— Да. Ты удивлён? Она спрашивала про тебя, хотела извиниться. Сказала, ты разозлился на неё.

Корт ощутил внезапное раздражение. Он отвернулся к своему столу и с новой силой принялся водить лезвием одного ножа о другой.

— У меня были на то причины.

— Ты должен быть с ней помягче. Ты забываешь, что она совсем недавно в Утегате. Ей, как никому, нужна поддержка, особенно от тебя. Ведь ты единственный, кто может её понять.

Корт знал, что Леда права. Но именно поэтому он и должен был так поступить. Юта была упряма и независима. Он знал таких людей, как она. И знал, что если уж они вбили себе что-то в голову, то ни за что не отступятся.

Сперва он не понимал, что помогало ей держаться всё это время. Юта была спокойна и благоразумна. Не плакала и не впадала в апатию. Пройдя через то же, через что прошла она, Корт знал, что владеть собой так хорошо просто невозможно. Никто не может быть настолько безразличным, когда его жизнь только что рухнула. Что-то должно было выдать её истинное душевное состояние, но она продолжала оставаться невозмутимой и уравновешенной.

Корт догадывался, что у неё есть что-то, за что она держится. То, что помогает ей не рассыпаться на части. Но он и вообразить не мог, что она задумала вернуться в Лиатрас. За все годы, проведённые в Утегате, ему никогда не приходила в голову эта мысль. Ни разу. Конечно, он скучал и часто думал о доме, особенно поначалу. Но вернуться… это было просто немыслимо. Безумие в чистом виде. Ведь даже если преодолеть пустыню, в город всё равно не войти. Всё закончится тем, что ты умрёшь под его стенами.

Неужели эта безумная, опасная фантазия и была тем, что помогало Юте выстоять эти недели? Корт не хотел думать о том, что с ней будет, если отнять у неё эту надежду, её последнюю соломинку. Но ещё меньше он желал участвовать в её самоубийстве. Он должен раз и навсегда выбить эту дурную идею из её головы. Он просто не может допустить того, чтобы Юта погибла, пытаясь её воплотить.

— О чём задумался? — прервала его размышления Леда.