Огненные слёзы (СИ)

Корт не замечал замершую у дальней стены девушку, и не сразу она поняла, что его глаза закрыты. Юта молчала, стараясь ничем не выдать своего присутствия, не желая мешать этому прекрасному и наверняка смертельно опасному танцу. Движения его были то стремительны и молниеносны, полны силы и ярости, то становились плавными и обманчиво медлительными, словно поступь крадущегося тигра.

А потом тело Корта распрямилось пружиной, и с конца его пальцев сорвался сполох. Прочертив комнату блестящей, словно солнечный луч, отразившийся в каплях воды, дугой, нож вошёл в стену в полуметре от Юты.

Корт открыл глаза и остолбенел. Его зрачки расширились, когда он увидел Юту, неподвижно стоящую рядом с трёхвершковым* лезвием, наполовину вошедшим в стену. Девушка увидела в глазах Корта картину, что представилось ему на краткий миг. Но Корт уже взял себя в руки. Он шёл через зал в её сторону, тяжело дыша, а на его лице явно читалось раздражение. «Он ещё не простил меня», — подумала Юта.

— Не стоит подкрадываться к человеку, тренирующемуся с ножом. Особенно если он делает это с закрытыми глазами, — проговорил Корт.

Юта подошла к месту, куда воткнулся кинжал, и увидела, что он вошёл в углубление, выкрошив из стены горку песка. Кончики её пальцев коснулись выемки в стене.

— Ты бы не попал в меня.

— Почему ты так думаешь? — спросил Корт. Он встал с ней рядом.

— Потому что ты всегда целишься в одно и то же место, не так ли?

Корт взялся за рукоятку ножа и с силой выдрал его из стены. Стоя рядом с ним, Юта чувствовала волну жара, исходящего от его разгорячённого тела, словно из только что открытой солнечной печи. Её кожу начало покалывать в том месте, где она почти касалась плеча Корта.

— Это не кинжал-аслур, — заметила Юта.

Лезвие этого кинжала было совершенно прямым, в отличие от изогнутых лезвий аслуров.

— Ты наблюдательная. Как я и думал, — довольно проговорил Корт. — Кинжалы, которыми пользуются атлурги, традиционно изогнуты в форме полумесяца. Это удобно для ближнего боя и охоты, но такая форма совершенно непригодна для метания. Для этой цели атлурги используют метательные ножи, но они втрое меньше по размеру.

Я мастерю свои кинжалы сам. Сперва я потратил изрядно времени, пытаясь подобрать оптимальную форму, вес и баланс для того, чтобы ножом можно было сражаться не только в ближнем бою, но и в дальнем.

Корт говорил со страстью. На его лице застыло мечтательное выражение. Он был как ребёнок, рассказывающий о любимых игрушках.

Корт протянул Юте нож, и она взвесила его в руке. Кинжал был тяжёлым, с холодным гладким лезвием, но его рукоять была тёплой, нагретая от ладони Корта.

— Сражаться? — переспросила она. — Но зачем? В смысле с кем атлургам сражаться?

— Ты плохо знаешь народ, — ответил мужчина, забирая кинжал. Не глядя, он сунул его в чехол, притороченный сзади к поясу. — Атлурги довольно воинственны и точно совсем не безобидны.

— Ты не ответил на вопрос, — перебила Юта.

Корт тяжело вздохнул, словно ему стоило труда не сорваться и не ответить грубостью.

— Узнаешь. В своё время, — ответил мужчина и направился к выходу.

— Знаешь, я пришла извиниться, — вымолвила Юта ему в спину.

Видимо, Корт не ожидал этого. Он даже обернулся, вопросительно глядя на неё.

— Да? И за что же?

Юта потупила взгляд, чувствуя себя полной дурой.

— За то, что попросила провести через пустыню.

— Тут не за что извиняться, — бесстрастно ответил Корт. — Ты попросила, я отказался. Вот и весь разговор.

Повисло неловкое молчание.

— Я говорила с Ледой, — аккуратно произнесла Юта.

— Я знаю. Она сказала мне, что ты заходила.

— …А ты знаешь, что она мне рассказала? О том, как ты был в пустыне и как выживал?

Второй раз за день Юта сумела поймать на лице Корта ничем не прикрытую эмоцию. Обычно он относился спокойно ко всему, что бы ни происходило, ко всему, что бы она ни говорила. Но сейчас бесстрастная маска просто слетела с его лица, словно отброшенная порывом ветра, и Юта увидела, что он вовсе не такой каменный, каким хочет казаться.

Есть вещи, которые его волнуют и беспокоят. Есть вещи, способные причинить ему боль.

— Прости, — быстро заговорила она, подходя к мужчине. Инстинктивно желая задержать его, не дать снова сбежать. А ещё сделать что-то, чтобы это выражение ушло с его лица и больше никогда не возвращалось.

— Я знаю, что ты не любишь вспоминать об этом. Я не хотела ворошить прошлое или как-то тебя обидеть. Просто… у меня в груди зияет огромная дыра, и я ничем не могу её заполнить. Я знаю, что это не твоя забота, у тебя самого проблем по горло, но мне нужна эта надежда. Я знаю, что уже не смогу исправить того, что случилось по моей вине. Но, по крайней мере, я должна попытаться сделать что-то, чтобы не пострадало ещё больше людей.

Юта замолчала. Она боялась посмотреть на Корта. А когда всё же подняла на него взгляд, то обнаружила, что он пристально её рассматривает. Но его глаза больше не были двумя ледяными лезвиями. Они стали бездонными колодцами настолько чистого синего цвета, что Юте подумалось: такого цвета просто не может быть.