Огненные зори

— Я гарантирую, что ни один из вас, пока продолжается восстание, не будет расстрелян, вас пальцем не тронут. Разумеется, будем вызывать на допрос. Вы понимаете, наши власти, как и всякие другие, должны знать, что творится, и принимать соответствующие меры для своей защиты. Но после победы восстания мы выпустим вас на свободу. Даем честное слово коммунистов. Я приказал, чтобы ваши семьи не беспокоили. Это может подтвердить ваша дочь.

— Да, это так, — сказала Кита.

— Так оно и будет, потому что наша власть гуманна, наше богатство — люди, а не банки, наш самый ценный капитал — идея. Так что можете быть спокойны.

Дочь повернулась к отцу и обняла его.

— Видишь, папа! Я же тебе говорила!

— Только и вы сдержите свое слово, если восстание потерпит поражение.

— Какое поражение? Оно ведь победило!

— Победило здесь, в Ломе, Берковице, Бяла Слатине… Но это ведь еще не вся Болгария.

— Наверное, победит… — вполголоса сказал бывший начальник.

— Это наша цель. Чтобы народ зажил в мире и труде. Хватит крови! В стольких войнах она проливалась!

Бывший начальник смотрел широко раскрытыми глазами на худенького, бледного сапожника. Он когда-то разговаривал с ним как с арестантом, а теперь перед ним был комендант. Отец Киты впервые оценил ум и доброту этого человека, открыл в нем добродетели, которые делали бывшего сапожника достойным нового поста. Как бывшему начальнику, ему очень хотелось знать, кто из коммунистов какой займет пост и будет ли достоин его. После этой встречи он уже не жалел своего кресла, добровольно уступал его бывшему сапожнику.

— Договорились? — закончил беседу комендант.

— Договорились, — повторил успокоенный бывший начальник.

— Теперь вы, отец и дочь, поговорите. Я дам указание, чтобы барышню всегда пускали на свидание. Если возникнет какое-нибудь препятствие, скажите мне.

Так закончилась эта встреча. Отец и дочь, покидая кабинет коменданта, горячо благодарили его.

— Спасибо вам, спасибо!

Все шло хорошо. Но к городу подошли правительственные войска. У станции завязался ожесточенный бой. Все повстанческие отряды отчаянно бились с врагом. Воздух сотрясали разрывы снарядов, кругом свистели пули.

Киту охватила тревога. Она каждый день ходила в участок. По приказанию коменданта ее пускали на свидание с отцом и позволяли передавать ему узелок с едой и бельем. Арестованные знали, когда она появлялась. Через решетку они видели ее ноги, слышали стук ее каблучков и сразу же говорили отцу: «Вставай!» Все было, как и прежде, когда Кита приходила к Владо в этот же самый подвал. Отец выходил и с тревогой спрашивал:

— Что происходит? Что за выстрелы?

И в этот день он встретил дочь такими же словами. Кита понимала его волнение. Если войскам удастся потеснить повстанцев, руководители восстания в городе могут принять решение уничтожить арестованных как заложников. Ведь убивают же солдаты пленных повстанцев!

— Есть убитые и раненые. Больница переполнена. Не знаю, что будет. — Кита подняла свои худенькие плечики, и в ее глазах появилось отчаяние.

— Кто же убит?

Кита закусила губу, и на глаза ее навернулись слезы.

— Не дядя ли твой?

— Нет.

— Кто же тогда?

Девушка не поднимала головы.

— Не он ли… тот…

У Киты больше не было сил сдерживаться, и она прижалась к груди отца. И хотя не верила, не хотела верить, зарыдала.

— Почему он, именно Владо? — причитала Кита.

Отца словно кто-то ударил.

— Так всегда бывает в войнах и революциях, — старался он утешить дочь. — Гибнут самые преданные, те, кто не знает страха.

— Он не знал страха. Это такой человек…

— Такие-то и идут впереди и погибают первыми, не думая о жизни, об отце, матери, невесте.

От этих слов девушка еще сильнее расплакалась.

— А теперь иди домой и не выходи, пока не станет тихо…

Отец не докончил свою мысль. Вблизи разорвался снаряд, здание содрогнулось, и дверь арестантского помещения растворилась. Заключенные столпились возле двери.

— Что происходит? Пора выходить? — послышались голоса. — Тогда пойдем!

Но караульный по-прежнему стоял у входа в подвал, и это остановило заключенных. Кита не знала, что делать. Казалось, что здесь, возле отца, безопаснее, чем дома.

— Иди! — подтолкнул ее отец и шепотом спросил: — А как Враца? Восстала?

— Наверное…

— Если оттуда идут воинские части, значит, нет. А что в Софии?

— Наверное, не восстала, — словно во сне проговорила дочь. Он жадно ловил каждое ее слово, и глаза бывшего начальника загорелись от смутной надежды.

— Не восстала! Там большой гарнизон. Софию взять не так-то легко.

Караульный не слышал злобного шипения отца Киты, но, заметив его резкие движения и просиявшее после разрыва снаряда лицо, строго крикнул:

— Давай, давай! Ты возвращайся на место, а барышня пусть уходит!

Отец круто повернулся и быстро пошел в свой угол. Арестованные сразу же окружили его, стали расспрашивать.