Огненные зори

Потом он побежал к дровяному сараю и вытащил из-под навеса ружье. Почувствовав в руках оружие, Ченгел преобразился. Больше он не мог спокойно смотреть, как гибнут люди. В чем их вина? В голове пронеслась мысль, что эти люди оставили жен и детей, несобранный виноград и кукурузу. Больше Ченгел ни о чем не думал. Ему захотелось показать, на что он способен. Пулемет превратился для него в вертящуюся мишень, по которой в тире стреляют на ярмарках.

Ченгел был искусным стрелком. Он вспомнил, как на ярмарке он попадал из пистолета в едва заметную мишень и получил за это самый большой приз. Приз этот привлекал внимание людей, но никто не мог попасть в заветную черточку, и премия всегда оставалась у хозяина до следующей ярмарки.

«Кило рахат-лукума за один только лев! Кило рахат-лукума!..» — тянул хозяин тира. Ченгел подходил, усмехался, смотрел, как один за другим мужчины, парни, девушки стреляют в вертящийся диск и промахиваются. Но вот он расталкивал народ и говорил: «А ну, дай я попытаю счастье». Детишки смотрели на него, вытаращив глаза. «Кило рахат-лукума… кило рах…» — вдруг обрывал свой призыв хозяин тира, увидев, что пуля впилась точно в цель и стрелок получил право на толстый, как ломоть сала, и длинный, с локоть, кусок рахат-лукума. «Вот это отхватил! Здорово!» — раздавались голоса. А детишки Ченгела уже протягивали ручонки к призу. Но ошеломленный хозяин к этому времени приходил в себя и начинал возражать:

— Нет, не точно. Вот, возьми кусок поменьше!

— Не хитри! Повезло человеку! — кричали люди, наступая на хозяина.

Продавец не сдавался. И верно — если отдаст самый большой приз, ничего не заработает! Прогорит.

— А ну, дай лукум, — Ченгел протянул руку и, хотя хозяин отстранял ее, все же выхватил приз и отдал его детям. Хозяину тира деваться некуда.

— Вот везет же! — с легкой завистью проводила Ченгела толпа.

Когда бы ни стрелял Ченгел, всегда бил без промаха. У тира, когда стрелял Ченгел, всегда собирались толпы любопытных. Многие хотели посмотреть на меткого стрелка.

— Ну и рука же у тебя, парень!

— Куда теперь стрелять? — спрашивал Ченгел, с чувством превосходства расправляя плечи.

Но сейчас речь шла не о завоевании приза на ярмарке. Стрелять приходилось в людей. «Как сразить одним выстрелом обоих пулеметчиков?» — вот над чем размышлял Ченгел.

Никто не заметил, когда и как он подобрался к церковной ограде. Только Ченгел знал, как это сделать. Ведь столько лет церковный двор стоял у него перед глазами. В церковной ограде был проход, и с колокольни не заметили, как он подполз к нему. Его закрывала слива: ее ветки спускались до земли. Ченгел положил ружье на камень. Через отверстие в ограде был виден пулемет. Ченгел замер. Сильно пахло помятой бузиной, с дерева на него падали перезрелые сливы. Наконец Ченгел успокоился и прицелился. Его острый глаз взял на мушку голову пулеметчика. Повстанцы поднялись в новую атаку, и пулеметная очередь скосила их. Ченгел застонал, словно пуля задела и его. Зажмурил глаз, но на спуск не нажал. В его винтовке имелся один-единственный патрон. Если он убьет одного пулеметчика, другой направит пулемет прямо на него. Обоих пулеметчиков надо сразить одной пулей. Но они все время перемещаются, поэтому надо выждать, а это опасно — его могли заметить солдаты на колокольне.

Ченгел вдруг увидел, что оба пулеметчика склонились над пулеметом. Видно, меняли диск.

— Ага! — произнес он и до боли зажмурил глаз — стал прицеливаться. Круглое лицо одного из солдат блеснуло, как в зеркальце, к нему пристроилось смуглое лицо другого. Раздался выстрел. Ченгел замер. Наконец он увидел, как круглолицый откинул голову назад и открыл другого солдата, упавшего ничком. В один миг Ченгел перескочил через проход в стене и бросился к пулемету. Со стороны церкви туда же бежали солдаты во главе с офицером. Но Ченгел успел добежать раньше и направил пулемет на солдат. Он когда-то отбывал службу в пулеметной роте и теперь скосил всех до единого. С криком «ура» в церковный двор ворвались повстанцы.

— Ты, словно господь, прогнал сатану! — сказали они.

Ченгел взвалил пулемет на плечо и побежал вместе с повстанцами вперед. На улице за церковью он выпустил длинную очередь по бегущим солдатам, и повстанцы беспрепятственно добрались до центра города. А что делать ему, не считающемуся повстанцем? Он мог сказать: я сделал свое дело, показал вам, как надо стрелять. Вот пулемет, деритесь дальше, а я ни во что не вмешиваюсь.

Зазвонил колокол. Торжественно, победно. Колокольный звон словно приветствовал его. Ченгел постоял немного с пулеметом на плече. Перед его взором все еще стояли убитые им пулеметчики и Трифон, распростершийся на площади перед церковью. Послышались выстрелы, но не со стороны церкви, а откуда-то еще. Ченгел не шевельнулся, а только крепче сжал пулемет.

— Почта! — услышал он. — Спрятались на почте и ее сдаются.

— А-а! — крикнул Лило и бросился с пулеметом вперед.

К вечеру и почта была в руках повстанцев. Город вздохнул свободно. Повстанцы позвали Ченгела: