Огненный дождь

Передовые конники сотни Любослава ворвались внутрь, когда между створками оставалось дай Бог сажень. Их почти тут же и выбили – в том числе и самого Любослава, разумеется, ведущего сотню за собой. Но выбивая, потеряли те самые бесценные мгновения, которых так не хватало потом. Ворвавшиеся во двор следом дружинники снова задержали закрытие ворот. А потом к ним прибавились новые, потом набежала пехота и полезла и через стены… Дальше пошёл обычный приступ. Обычный, за исключением того, что за спиной штурмующих оставался крепкий отряд базиликанцев и он – сражался. И всё же сопротивление стратиотов длилось далеко не вечно. Немолодой примипил, командир манипулы, остановил бессмысленное уже пролитие крови, с досадой швырнув клинок на камни. Его воины, пусть и не сразу, примеру и последовавшему за ним приказу подчинились. Здесь почти не было местным, а наёмники из Вольных городов не видели никаких причин погибать за чужие интересы. Если б ещё понимать, за что война, тогда другое дело… Обычное оправдание трусов и предателей. «Война непонятна» и можно бросать оружие, даже если этот твой поступок открывает дорогу врагу. «Война неправедна», и под это списываются любые подлости, в которых, кстати, праведности ни на куну. А кто и где видел справедливую и праведную войну?!

А город пал. Ещё два дня в разных его края сражались отряды обречённых, но – Дария пала именно в тот день, когда был взят дом стратига Фобия. Именно с этого дня под рукой августа Филиппа осталась только три эпархии Алтики, одна – Тангарики и сам Золотой диоцез, в центре которого располагался Великий Город, иначе – Миллениум. Впрочем, со взятием Дарии должны были пройти считанные дни до того момента, когда первые сотни гардарского войска пересекут границу.

Глава 10 «Обоз»

1. Князь Лютень и воевода Радовой. Граница Золотого Диоцеза. Лагерь гардарского войска. 12 день месяца Березозола.

Сразу за месяцем Бокогреем – вьюжистым и холодным не по-базиликански, следует месяц Березозол. В это время в поход выходят только безумцы, а те, кто уже в походе, стараются занять места повыше и пережидать обычный в это время паводок на холмах. На этот раз, впрочем, война закончилась не до конца. Даже по слякоти, покрывшей большую часть Базилики и прилегающих к ней земель, отряды разведчиков и обозы с продовольствием продолжали двигаться. Войско не может быть слепым, не может быть и голодным. Разведчики и обозники натыкались друга на друга, вспыхивали короткие и ожесточённые бои. В зависимости от того, кого было больше – охраны или нападавших, либо пропадал отряд разведчиков, либо войско – базиликанское или гардарское оставалось голодным. Впрочем, Дария, а до неё – Маласса и Тулса дали достаточное количество провианта, чтобы гардарское войско, наконец-то собравшееся в единый кулак под Дарией, не испытывало недостатка в еде и фураже. Но обоз от торингов князья требовали с удивительным постоянством, считая это оговорённой в роте частью платы. Торинги, взявшие Тангарию, но так и не сумевшие подкрепить тот первый успех взятием Кирифора, чувствовалось – на последнем издыхании от ярости. Но – терпели достаточно долго… На седьмой день месяца березозола в лагерь гардар должен был прийти очередной обоз – с зерном, вином, вяленым мясом. Не пришёл. Не пришёл и на восьмой день, и на девятый. Князь Буйслав был взбешён. Князь Лютень не считал нужным его успокаивать, ибо и сам готов был идти и отбивать положенное. Как раз в это время, ранним утром, к нему заявился брат – воевода Радовой. Пропадавший где-то целый день с тысячей всадников…

Обнялись, расцеловались, как и положено. Лютень кликнул слуг и те быстро сварганили стол. Не слишком богатый, но и не бедный – в самый раз для того положения, в котором находился лагерь.

Однако, Радовой ел довольно нехотя, плохо ел. По крайней мере – для молодого воеводы, полный день проведшего в седле и за это время наверняка маковой росинки во рту не державшего.

-Радовой! – сказал князь, со всё нарастающим изумлением глядя на то, как брат нехотя ковыряет ножом и новомодной вилкой кусок молочного поросёнка с кашей, хреном и специями, которого положили ему на блюдо. – Радовой, я тебя двадцать семь лет знаю!

-Ну. – сказал тот, глядя хитрым глазом из-под оседлеца, упавшего на лицо. – Пусть так, что с того?!

-Ты никогда не ел плохо! – Лютень нервно отодвинул кубок, который только что осушил в раздражении. – Никогда! Даже когда болел… Когда болел, так вовсе жрал, как свин!

-Ну, спасибо, братец! – усмехнулся Радовой и своей усмешкой вызвал ещё большее раздражение.

-Да что – спасибо?! – взорвался внезапно Лютень. – Тоже мне, хитрец нашёлся! Отвечай, пока не осерчал всерьёз, что творится?!

-Да ничего, ничего! – улыбнулся Радовой, продолжая ковырять нежнейшее мясо молочного поросёнка. – Просто сыт я. Что тут такого?