Огненный дождь

Доспехи охраны за дверью издали слитный, звонкий лязг и Император вынырнул из потока мыслей. Давно он так не задумывался, аж стыдно! Стыдно потому, что мысли уносили куда-то не туда, что вместо того, чтобы заботиться о процветании империи, о победе в войне, он вспоминал жену, красивую, пусть и холодноватую гардарку. И вчерашнюю базиликанку – не такую красивую, но страстную. Благодаря первой, он всё ещё император; благодаря второй, он всё ещё мужчина. И вообще, базиликанцы, они – ничего. Вполне приличные люди. Когда не против тебя стоят…

Сегодня не было обычных для императорского двора церемоний, и кравчий Томас не возгласит явление пред ясны очи Императора Тор, Защитника Розы и Оберегателя Креста, Наместника Господа на земле и прочая и прочая и прочая… Сегодня мессира Томаса заменяет мессир Торфин Северянин. Да, мессир… Стоило курносой и далеко не нобльской роже Торфина просунуться в дверь, Император подобрался окончательно и даже сумел натянуть на лицо лёгкую и ничего не значащую улыбку. Науку лицемерия он проходил ещё при жизни слабоумного батюшки, успел познать её сполна!

Дверца – невысокая, но великолепно украшенная золотым и серебряным узором, вновь раскрылась. И вновь бесшумно. Императору на краткий миг открылись обтянутые гардарским булатом спины гвардейцев из отборного легиона «Золотых Драконов», но лишь на миг. В следующее мгновение весь дверной проём заполонил собой огромный базиликанец с хитрой рожей прожжённого мерзавца и негодяя, следом за ним вошли ещё двое: один – молодой и приятный собой, по виду – вельможа, другой – неопрятно, хоть и богато одетый, с огромным носом цвета варёной свёклы и, наоборот, маленькими и тёмными глазками, упрятанными глубоко под бровными дугами. Император даже залюбовался им, настолько этот базиликанец подходил под его настроение. Впрочем, настроение настроением, а мириться надо. Слишком много крови пролито, чтобы говорить о чье-то безусловной победе. Если кто и одолеет, так это гардары. Они уже здесь, они сильны как никогда, война объединила даже таких антиподов, как князь Лютень Холмградский и князь Буйслав Владенской. И их, в отличии от торингов и базиликанцев, почти столько же. Ходят слухи и о подкреплении, что быстрым маршем двигается через всю Империю Тор… Возможно. Хотя и непонятно – зачем. В смысле – зачем по суше топать, когда под боком – водная дорога. Вассилиссум пал, пробка выбита из кувшина и ничто не держит эскадры гардарских крутобоких корабликов – ладей и стругов – в Понте.

Рослый базиликанец, назвавшийся василиком Герием Сильвием из рода Маров, что-то уже говорил, но император слушал вполуха. Соблюдая на лице прежнее внимательное и приветливое выражение лица кивал в положенных местах, выслушивал пока без возражений… Чу! Пришла пора сосредоточиться! Славословия и угрозы закончились. Василик, отерев трудовой пот со лба, перешёл к предложениям. И сразу же пошёл в открытую, что немало удивило Теодора…

– …Благословенный Император ведает и без нас – варвары не так просты, как кажутся! Думаю, Благословенный Император догадывается, почему они так быстро согласились прийти ему на помощь!

– Даже не догадываюсь! – усмехнулся Теодор. – Ну-ка, просвети меня, почтенный Герий! И давай без церемоний. Вот если бы я встречал тебя как положено, при свите и во дворце, мой кравчий вытянул бы из тебя весь мой титул. А он, если слышал, занимает собой ровно половину пергаментного листа и ещё не один глаштай не смог выговорить его за раз, не переводя духа… Но – к делу. Ты предлагаешь мне перемирие?

– Мир, великий! – поколебавшись, прежде чем ответить, возразил Герий. – Мир! На самых лучших условиях, какие только можно себе представить!

– То есть я получу Тангарию, Кирифор и все земли за Златогорьем, Тулсу с Малассой; а мои союзники – Мраморные горы и Вассилиссум?

Василик подавился собственной улыбкой но – выучка великолепная – сумел сохранить её на лице. На насколько мгновений в комнате повисло мёртвое молчание, потом Теодор, с наслаждением наблюдавший смятение в рядах посольства, позволил себе маленькую улыбку. Это – его месть за унижения начала войны, унижение Сальма и Фронфора!

Узрев, что император пошутил, позволил себе засмеяться и Гермий.

– О, великий император шутит! – он никак не мог успокоиться, хлопал себя по толстым коленям и одновременно утирал скупые мужские слёзы.

– А кто тебе сказал, что я – шучу? – холодно спросил Теодор, стирая с лица вежливую улыбку и добавляя в голос металла. – Или вы там, в Миллениуме, решили что дикие северяне согласятся на мелкий откуп? Так не будет этого! Мы слишком много потеряли в этой войне, чтобы мириться за бесценок!

– Отчего же за бесценок! – вскинулся доселе молчавший нотарий. – Вашими воинами, великий государь, взята добыча в шести полисах Империи Базилиска!

– Это – законная добыча моих воинов! – холодно возразил Теодор. – Притом большая часть её – в руках гардаров. Не думаю, что они согласятся отдать её обратно и считать частью выкупа за мир!