Огненный крест. Бывшие

Как доказывает и неоспоримо свидетельствует история, без вождя этот народ не выявляет свои великие качества. Нет вождя, которому народ поверил бы и за которым пошел, — и народ недвижим.

Злые, черные вихри задувают на просторах Руси.

«…Кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, ибо тьма ослепила ему глаза» (1 Ин. 2, И).

Зло при разрушении государства и подавлении народа грабежом, обманом и оружием не может быть изгнано, стерто без отпора силой — это высший долг государственной власти, стоящей на страже покоя своего народа.

Добро должно оберегать свои пределы святым словом и увещеванием, но в руке у него должен быть обнаженный меч. Меч защитника чад своих — всего народа.

Так и смыкаются два мира — тьмы и света. И тьма все время стремится поглотить свет. И у света, добра всегда на страже свои воины. Одежды их белые, ибо обрекают они себя на муку ради света и добра.

«…И вот конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей» (Откр. 6, 5).

Так всегда было: кто дает свет и ласку — того убивают. Поэтому на нем одежды белые…

Глава II СТОЛЫПИН

2 августа 1917 г. Чрезвычайная Следственная Комиссия Временного правительства допросила Александра Ивановича Гучкова. Показания проницательного и решительного политика, каким являлся Гучков, рисуют верхи правящей России и дают оценку реформам и самому Столыпину несколько иначе, чем общепринятая их характеристика.

«Не может быть сомнения в том, что правительство, даже в лице Столыпина, хотя оно и расходилось с требованиями радикальных кругов русского общества, все-таки ставило себе задачи, и, если бы эти задачи были разрешены в том смысле, как оно их себе ставило, они привели бы к значительным улучшениям в нашем государственном и хозяйственном строе. Но здесь точно так же мы замечаем ту же борьбу закулисных влияний с видимыми носителями власти, и по мере того, как страх перед переворотом отходит в область истории (подавление революции 1905–1907 гг. — Ю. В.), крепнут и растут эти элементы реакции. Здесь определяются как бы три гнезда этих реакционных сил: во-первых, то, о чем я уже упомянул, — придворные сферы — камарилья; во-вторых, группа бюрократов, которые устроились в виде правого крыла в Государственном совете, и, в-третьих, находящееся уже вне законодательных учреждений и пребывающее в общественных кругах так называемое объединенное дворянство… Таким образом, видимой власти Столыпина приходилось вести тяжкую борьбу и сдавать одну позицию за другой. Это была ошибочная политика компромисса, — политика, стремящаяся-путем взаимных уступок добиться чего-нибудь существенного… В сущности, Столыпин умер политически задолго до своей физической смерти. Как это было ни странно, но человек, которого в общественных кругах привыкли считать врагом общественности и реакционером, представлялся, в глазах тогдашних реакционных кругов, самым опасным революционером. Считалось, Что со всеми другими, так называемыми революционными силами легко справиться (и даже, чем они левее, тем лучше) в силу неосуществимости тех мечтаний и лозунгов, которые они преследовали, но когда человек стоит на почве реальной политики — это считалось наиболее опасным. Потому и борьба в этих кругах велась не с радикальными течениями, а главным образом с целью свергнуть Столыпина, с ним вместе и тот минимум либеральных реформ, который он олицетворял собою. Как вы знаете, убить его политически удалось, так как влияния на ход государственных дел его лишили совершенно; через некоторое время устранили его и физически… Вскоре после смерти Столыпина мне удалось ближе подойти к так называемым темным силам; их присутствие было мне раньше известно, но не так они были для меня ясны и не так конкретно они мне являлись.