Огненный крест. Бывшие

В этом Отечестве можно поносить Сталина и вообще любого генсека, но Ленина — не «моги». Это понятно: без утопии Ленина уже вообще все — одно безобразие, никакого человеколюбия, один террор и нужда.

Поэтому все, кто честят Сталина и других генсеков, — это люди безусловно стоящие, патриоты. А вот ежели на Ленина тебя заносит и видишь в нем корень зла, то ты уже злодей.

Старый эсер говорил мне в 1961 г. о Ленине и победе большевиков: «Они победили, потому что всё и всем обещали… а потом ничего не стали выполнять. Им поверили, а они и не собирались выполнять. Им надо было пробиться к власти — не было того, чего бы они не наобещали. Изнанкой революции была совершенная безнравственность».

В полку, где служил Оськин, насчитывалось приблизительно 60 офицеров; шестеро или семеро из них (старых кадровых) сразу повели себя контрреволюционно, к ним примкнули и несколько молодых офицеров. Все же остальное офицерство приняло революцию, и приняло горячо, с верой. Безусловно, какая-то часть его заняла выжидательную позицию, но таких были единицы. В общем же, свыше двух третей офицеров одобряли свержение монархии. Так было в марте — апреле 1917 г., еще до преследований и убийств офицеров.

Данные полностью согласуются с воспоминаниями Виктора Шкловского — русского советского писателя, участника этих событий.

Летом 1917 г. Виктор Борисович Шкловский руководил армейским комитетом Восьмой армии Юго-Западного фронта, которой поначалу командовал знаменитый Брусилов, после — Каледин, атаман Войска Донского, а за ним Корнилов — будущий зачинатель белого движения; в этой же армии командиром бригады начал войну и генерал Деникин.

Комиссарская степень ставила эсера Шкловского вровень с командующим армией.

После Виктор Борисович оказался комиссаром так называемой Персидской армии, то есть русских соединений, которые действовали против Турции через Персию (Иран).

Виктор Борисович знал солдата и вообще фронт. Свои воспоминания складывал не понаслышке, а были они живой, кровоточащей памятью участника. Он дважды был ранен, сначала пулей в живот, а позже, будучи инструктором подрывного дела, осколками снаряда.

Виктор Борисович умер глубоким стариком 5 декабря 1984 г. Примечательно, что в некрологе, напечатанном центральными газетами, вообще не называется его книга воспоминаний «Сентиментальное путешествие» — одна из капитальных работ писателя.

В этих воспоминаниях, имеющих подзаголовок «Революция и фронт», Виктор Борисович писал:

«Судьба нашего офицерства глубоко трагична. Это не были дети буржуазии и помещиков, по крайней мере в своей главной массе. Офицерство почти равнялось по своему качественному и количественному составу всему тому количеству хоть немного грамотных людей, которое было в России. Все, кого можно было произвести в офицеры, были произведены. Хороши или плохи были эти люди — других не было и следовало беречь их. Грамотный человек не в офицерском мундире был редкостью, писарь — драгоценностью. Иногда приходил громадный эшелон, и в нем не было ни одного грамотного человека, так что некому было прочесть список…

У России скривлены кости. Кости были скривлены и у русского офицерства. Навыки России, походка ее мыслей были им понятны. Но революцию они приняли радостно. Война тоже измучила их. Империалистические планы не туманили в окопах и у окопов никого, даже генералов. Но армия, гибель ее застилала весь горизонт. Нужно было спасать, нужно было жертвовать, нужно было надрываться: таких было много… Мы сами не сумели привязать этих измученных войной людей, способных на веру в революцию, способных на жертву, как это они доказали не раз. Такова была судьба всех грамотных русских, имеющих несчастье попасть на ту черту, где кровавой пеной пенилось море — Россия…»

Офицер не разбирался в тонкостях социал-демократического отношения к войнам. Он четко нес одно: армия и он, офицер, созданы для защиты Отечества. Долг офицера — сражаться, не допускать врага на родную землю. И не только сражаться, но и делать все для сохранения боеспособности армии, ибо, пока есть армия, государство существует.

Здесь сразу обозначилась основа расхождения офицерства и большевиков.

Между тем расправы над офицерами входили в быт страны еще до Октября 1917 г. Оськин свидетельствует:

«…Газеты столько раз сообщали о массовом избиении офицеров в Петрограде, Москве и других городах, особенно старших генералов…»

Антивоенная пропаганда Ленина и большевиков, их стремление разложить армию как единственную силу, преграждающую им путь к захвату власти, организация травли офицерства как классового противника, а после и их убийства, погромы — в итоге это не могло не сказаться на настроении этих самых, единственно грамотных людей в России.

К лету 1917 г. германские войска захватили обширные пространства бывшей Российской империи. Подрывать в этих условиях боевую мощь Вооруженных Сил представлялось образованной части русского общества прямым предательством. Именно тогда и зарождается «миф» о Ленине — «шпионе германского Генерального штаба».

Об этом «мифе» все тот же генерал Гофман пишет: