Огненный лис

- Перестарались, дорогой мой! Перестарались. Заставь, говорят, дурака Богу молиться...

Ройтман замер, прислушиваясь:

"Неудобно как-то сразу... Нехорошо мешать! Некорректно. - Он отер лицо ладонью и сполз по стене на корточки. Стало намного легче. - Пусть уж договорит. Пусть... А уж потом я его, гада!"

Постепенно до Павла начал доходить смысл произносимых человеком за дверью фраз и возгласов.

- А как же мне ещё реагировать? Пиккельман мертв, склад и офис разгромлены... - орал Спиригайло. - Кто? Рогов, конечно! Кто же еще... Ну при чем тут Ройтман? Он пьяный в стельку валяется, здесь, в музее. Да... Дерьмо. А Курьева с его волчатами не найти никак...

Павел взмок, пытаясь сосредоточиться, а начальник его продолжал, но уже спокойнее:

- Нет, Курьев знает только то, что ему положено.

Что-то, видимо, в тоне Спиригайло собеседнику не понравилось, поэтому Семену Игнатьевичу пришлось повторить:

- Нет, Курьев не в курсе... Исключено.

Павлу стало не по себе, но уже не от выпитой водки:

"Виктор убил Пиккельмана? Господи... А я-то? А я тогда кто получаюсь? Соучастник?"

Ужас полоснул по мозгу, словно остро отточенная бритва:

"Бежать. Срочно бежать! Но куда?"

Впрочем, ноги уже сами несли его обратно, в музей:

- Куда угодно! Закрыться, спрятаться...

Окончания телефонного разговора Павел не услышал, да ничего интересного и не прозвучало.

Положив трубку, Спиригайло ещё некоторое время простоял у стола. Потом громко, матерно выругался:

- Так твою м-мать перемать! Трепло старое.

Припомнилось - пансионат, Новый год, сугробы... Куря тогда организовал все тридцать три удовольствия: баня, водка, шашлык, девочки! Особенно та, молоденькая, с ресничками и ногами от коренного зуба. Кажется, Галя? Неважно.

Пил тогда Спирагайло наравне с молодежью, да и насчет остального всего тоже - в общем, не осрамил пограничные войска. А Куря, сволочь... Тот больше подливал, улыбался, заискивал.

Потом уже, когда размякший Семен Игнатьевич с девкой своей из парилки вернулся, разговоры начались банные, задушевные. Понесло его, распустил слюни, расхвастался: вот-вот, мол, разбогатеет, только не время еще, не срок... Мол, сперва икону надо найти, и знак на ней секретный. А уж тогда богатства будет - куда там Мавроди, куда Черномырдину! Тьфу! Икона где? Да у приятеля одного припрятана.

Спиригайло опять выругался:

- Идиот! Седина в бороду, бес в ребро. - Девке той, помнится, обещал квартиру купить, на содержание взять. Много чего обещал!

... А перепуганный Ройтман тем временем на дрожащих ногах досеменил по коридору управления до заветной музейной двери. Заскочил внутрь и заперся на защелку:

- Все! Нет меня. Нету... Уснул, сменился, умер. Понятно?

Но всего через несколько минут кто-то настойчиво дернул за ручку. Постучались, окликнули по званию, приставив губы к замочной скважине.

Паша замер, затих, как мышка, но все равно не мог узнать голос:

- Господи, пронеси... - Мысленно помолился Ройтман. - Господи, ну кто там еще?

Конечно, мог проявить заботу обеспокоенный сержант-дежурный, но... Если это Спиригайло? Если это он стоит за дверью, ищет, хочет вцепиться своими мужицкими пальцами в Пашино горло?

По коридору, в сторону выхода, удалились шаги. Видимо, непрошенный гость ушел, так и не дождавшись ответа.

"Как пить дать - Спиригайло... А может, там Виктор? - Ройтмана зазнобило. - Ох, мамочка! Теперь-то что? Что делать, а? Я ж ведь причастен, я ж ведь их с Карлой туда отвозил..."

- Нет. Нет! Я ничего не знал, даже предположить не мог.

"За такое ведь не наказывают? Это не преступление, верно? Нельзя меня наказывать. Никак нельзя!"

Павел опять покосился на дверь:

- Коз-зел старый...

"Это все он. Морда литовская, Спиригайло! Он все затеял - выведывал, вынюхивал... Подставил Виктора, меня подставил, верно? А я не причем... Я вообще сейчас сам... Меня поймут, выслушают - я ведь наш, свой, не какой-нибудь там!"

Решение пришло. Неотвратимое, не терпящее отлагательств - Павел Ройтман решил сдаться властям. Не дожидаться, пока вызовут, пока приедут, возьмут, наденут наручники. Добровольная явка с повинной! Немедленно, все равно кому. Лишь бы защитили.

В правильности своего решения он не сомневался. Не хватало только духу, сил не хватало совсем немного, чтобы подняться с корточек, встать...

Паша подкатил к себе бутылку с остатками водки. Было в ней немного совсем, граммов сто-сто пятьдесят в лучшем случае.

- Вмажу. Вмажу для храбрости. - Дрожащей рукой Ройтман поднес стеклянное горлышко к губам и не отрываясь влил в себя содержимое:

- Хорошо. Теперь...

Но ни договорить, ни додумать он уже не успел. Алкоголь усиленной дозой ударил по нервам, повел бедолагу из стороны в сторону, опустил на ближайший стул... Подтянув по-детски коленки к животу, Павел сполз набок, подложил под ухо ладошку и засопел.

- Сейчас... сейчас...

Вот теперь сон Ройтмана был крепок и светел.

* * *

Рабочий день хоть и был ещё в самом разгаре, но для Валерия Максимовича Заболотного он уже кончился. И ведь столько неприятностей принес ему этот день...