Огненный мост

– Мой шеф – человек немногословный. Мне приходится только догадываться о его мыслях. Об этом больше всего говорят поступки, – он похлопал Сосновского по плечу. – А вы, Михаил, молодец! Сыграли точно. Настоящего имени своего шефа я не знаю. Как и вы – только по псевдониму Вильгельм. Но кое-что слышал, когда нас готовили в Польше к заброске сюда. В разведке Вильгельм давно. Он еще в Испании работал против республиканцев. Еще я догадываюсь, что он не из абвера. Скорее всего, он офицер СД. Хорошо владеет русским. Видимо, работал и в Советском Союзе. Это не кабинетный, не книжный язык. Это хороший разговорный, как следствие богатого опыта общения с носителем языка. И вашу страну он наверняка знает достаточно хорошо. Вот и все, что я о нем знаю.

– Скажите, Герхард, вторая группа из Полтавской школы единственная на связи у вашего шефа или таких групп несколько?

– Одна. Несколько групп – это большой риск. Руководство знает, что НКВД бросило большие силы на поиски диверсантов в Поволжье. Задача нашей группы недолговременная, но я ее не знаю. Не знаю и какая основная цель Вильгельма. Вторая группа, вероятно, нужна для отвлечения советской контрразведки. Ее подставят под удар и сдадут, полагая, что обе группы занимаются одним объектом.

– Уже сдали, – усмехнулся Сосновский. – А мы послушно всех до единого взяли. Но Вильгельм не дал ни одной ниточки, которая вела бы к нему и к цели основной группы. Мы поняли, что история с водоотводными подземными каналами под склоном берега у моста – это лишь видимость готовящейся диверсии. Значит, вас интересует не мост? А что на самом деле? Завод?

– Пока я не могу ответить на ваш вопрос, – развел руками Пройсс. – У нас строгая иерархия, все поставлено так, что один член группы не знает, каким направлением занят другой.

– Сколько человек в вашей группе?

– Шестеро. Трое немцев, включая Вильгельма и меня, и трое русских. Кажется, есть члены Русского общевоинского союза, один родом из Прибалтики. Все хорошо владеют русским языком, у всех хорошая боевая и диверсионная подготовка. У меня есть основания полагать, что после выполнения основной задачи те, кто останутся в живых и на свободе, «залягут на дно», как говорят у вас. Вильгельм получил по радио адреса, пароли и явки глубоко законспирированной немецкой агентуры. Она понесла потери после выселения немцев из Поволжья, но кое-кто остался. Думаю, Вильгельму подбросят еще людей, и он будет выполнять новые задачи. Не исключено, что следует ждать прибытия резидента. Кто это будет, я не знаю.

– Хорошо. Вы принесли фотоаппарат?

– Да, принес. – Герхард поспешно полез в карман куртки и достал небольшой аппарат, размером с пачку сигарет. – В него вставлена новая пленка. Вот здесь, в пластмассовом контейнере, проявленная пленка. На ней вы найдете мои рисунки. Я всегда хорошо рисовал, мне прочили славу модного портретиста. Но сейчас мои таланты направлены на другое дело.

– И что там на пленке? – Шелестов бережно взял в руки контейнер.

– Первые десять снимков – портреты членов нашей группы. Имен я не знаю, только псевдонимы. Поэтому подписывать их бесполезно. Каждого я нарисовал в фас и свободный полупрофиль. Остальные рисунки – это люди, с которыми встречался Вильгельм. Их всего четыре человека. Может быть, вам это как-то поможет. Кстати, один из них, судя по тужурке и эмблемам в петлицах, железнодорожник.

Фотографии распечатали и показали трещихинским ребятам. Они долго перебирали их, задумчиво кусали губы, пожимали плечами. Никого из этих людей они не узнали. Описать посредника, который познакомил их со Знахарем, они тоже не смогли. Просто как-то случайно познакомились на берегу вечером. Он приходил всего пару раз, а потом познакомил мальчишек со Знахарем. Больше его никто не видел.

Люба Сазонова тоже долго рассматривала рисунки. Она сразу узнала Алексея, как ей представился ухажер, который носил продукты. Но других она не знала и никогда не видела.

Показали портреты директору завода и главному инженеру. Оба только покачали головой. Делать выводы, что группа Вильгельма не нацелена на авиационный завод, было рано. Вполне возможно, что как раз попытка завербовать Сазонову и Сосновского была попыткой добраться до документации и других оборонных заводов.

Коган пришел вечером к Горбуновой и сообщил, что через два дня девочек положат на обследование в госпиталь. Вытащив фотографии и разложив их на столе, он попросил:

– Алла Геннадьевна, посмотрите внимательно. Знаете вы кого-нибудь из этих людей? Может быть, видели когда-то?

Женщина, расставлявшая до этого чашки, чтобы угостить гостя чаем, вытерла фартуком руки и присела на стул. Отрицательно покачивая головой, она откладывала в сторону один и брала следующий рисунок. Никого из группы Вильгельма она не опознала, но, рассматривая фото тех, с кем встречались диверсанты, вдруг оживилась:

– Вот этого видела! Мордатого! Похоже нарисовано. И глаза точно такие: жадные, наглые.

– Где вы его видели и при каких обстоятельствах?