Огненный перевал

Мне отчего-то начало казаться, что стараниями джамаатов эмира Геримхана через энное количество минут груз лжепопа будет у меня в руках. Я даже готов был частично смириться с тем, что Геримхан останется в живых, в благодарность за его помощь. А потом уже необходимо будет созвониться с Уматгиреем и решить, куда с грузом лететь — в Грозный, где снова начинать опасный маршрут через границу, или сразу в Грузию. Там даже место есть, где меня вместе с вертолетом примут…

— Что ты хочешь? — спросил я.

— Это ты чего-то хотел. Ты хотел встречи…

Я не стал и дальше слишком громко разговаривать, потому что парни из незнакомых мне джамаатов тоже могут оказаться разными, и я не могу за всех ручаться. Ведь был же, кажется, кто-то у Геримхана, кто «стучал». Тот, что со спутниковым телефоном… Слава Аллаху, Геримхан быстро стреляет, без раздумий… Такой же, с телефоном или без, может и здесь оказаться. Лучше поберечься. И я, кивнув в сторону бруствера, чтобы прикрывали меня, пошел к повороту.

— Ширвани, что они хотят? — спросил один из двух эмиров, чьи джамааты строили бруствер.

— Это я сейчас узнаю.

— Не выпускай его сюда, чтобы наш бруствер не видели.

Это была правильная и важная подсказка. Но не показывать же им, что я сам об этом не подумал. Говорили при этом мы по-чеченски, и не было опасения, что кто-то там поймет нашу речь.

— А для чего иначе я иду туда? Я мог бы и отсюда разговаривать…

— И не верь этим русским. Осторожнее будь. Вдруг они попытаются тебя захватить…

— Зачем я им нужен…

— Заложник… Если Геримхан будет их давить, они пригрозят убить заложника.

Святая наивность… И, слава Аллаху, что они такие… Действительность же гораздо более жесткая вещь. Геримхан знает, что я с удовольствием убил бы его. И будет только рад, если федералы убьют меня. Правда, сам он афишировать причины нашей неприязни не станет. В случае огласки уважения он лишится, а не я. Хотя и весь наш тейп тоже покроется позором из-за Зияудди, и потому я тоже не буду афишировать причины своей ненависти к Геримхану.

— Возьми с собой своих людей, — посоветовал второй эмир.

Вообще-то этот совет не был лишним. Мало ли как могут повернуться события после того, как Геримхан надавал им под зад. Обозлены и готовы сорвать свою злость на любом…

Я осмотрелся. Актемар, Висангири и Джамбулат тут же оказались рядом. Они хорошо мной лично обучены и всегда готовы прикрыть. В том числе от любого из здешних эмиров или от Геримхана. От федералов тем более. Мне даже команду давать не пришлось, они уже опустили предохранители своих автоматов.

— Так, чтобы вас видно не было, — сказал я.

Они молча двинулись вперед.

— Эй! — позвал я.

— Слушаю… — отозвались из-за поворота.

— Я сейчас подойду… Ты сам не высовывайся, иначе тебя могут подстрелить.

— Я жду…

Там, за поворотом, есть еще один полуповорот. Есть, грубо говоря, «мертвая зона», которая не просматривается ни с наших позиций, ни с позиций спецназа. Встречаться надо именно там, чтобы в случае осложнений не нарваться на обстрел. Туда и направились мои парни. Не доходя до крайней скалы, упали на землю и растворились среди черной ночной травы и кустов. Так, что даже я их не видел…

Еще раз прикинув, как вести разговор с офицерами, я тоже неторопливо двинулся туда.

* * *

Темнота под открытым небом никогда не бывает полной, потому что даже грозовое небо имеет свой свет и свое свечение, и потому она не помешала мне рассмотреть погоны капитана. Не просто капитана, а, к моему удивлению, капитана погранслужбы, хотя Геримхан предупреждал меня, что против нас стоит спецназ ГРУ. Но спецназ ГРУ не носит зеленые просветы, хотя я видел спецназовцев только в полевой форме, а на погонах полевой формы просветов вообще не видно. Но мне почему-то показалось, что это вообще не спецназовец.

Капитан смотрел на меня сверху вниз, поскольку ростом был значительно выше, и смотрел недобро, с каким-то горьким вызовом. Горечь во взгляде понять нетрудно — положение у них такое, что будешь смотреть горько, размышляя о своем будущем.

Впрочем, явление здесь погранца меня не удивило, поскольку со слов Уматгирея, владеющего всей здешней информацией даже в далекой Швейцарии, вертолет как раз и летел из погранотряда, где забрал груз реквизированной контрабанды. Пограничник мог быть просто попутным пассажиром, а мог быть и сопровождающим Святого Валентина, хотя последнее маловероятно, поскольку лжепопу сопровождающие не нужны, и он, при своей изворотливости кидалы, вполне мог бы от него отвертеться. Я, однако, разыграл удивление.

— А что здесь пограничники делают? Я думал, мы со спецназом ГРУ воюем…

— Я же тебя не спрашиваю, что делают в мусульманской республике грабители православных храмов, — пограничник говорил грубо.

Он мне сразу показался человеком, полностью лишенным той необходимой гибкости мысли, чтобы вести мало-мальски дипломатический базар.