Огненный путь

– Но Сань… вы не можете оставить меня! – крикнула она. Свидерский тоже скрылся в тумане, и Виктория бросилась вперед – но там уже никого не было. Она зло заорала в темноту, выплескивая свою обиду, разочарование и боль. Сжала кольцо – резерв постепенно восстанавливался – и замерла, услышав в стороне тоненький детский плач.

* * *

Барон Мартин фон Съедентент шел чуть слева и позади Виктории, периодически начиная посвистывать – тогда он ловил на себе мрачный взгляд Макса, выражение лица которого в тумане, освещенном Светлячками, было особенно зловещим, и замолкал, чтобы через несколько минут начать снова.

Несмотря на его внешнюю беззаботность, друзья знали, что блакориец собран и в любое время готов вступить в бой. И прощали ему мелкие раздражающие привычки.

А Мартин, цепко отслеживая свою зону, думал о том, что первый раз за прошедшие восемь лет чувствует себя на своем месте. И пусть колет застарелой болью и разочарованием, и от Сани по-прежнему трясет и хочется его убить, а от одного взгляда на Викторию душа размякает, как масло на солнце, и понятно, что не вылечился еще. И придется снова пытаться забыть ее старыми проверенными методами: женщины, алкоголь и работа, – а сейчас выть охота от тоски и злость разбирает от Викиной холодности и от того, как она его сторонится… Но зато в данный момент, среди мерзлого тумана, в покрытом тьмой городке, когда впереди неизвестность и непонятно, что случилось с Михеем – а об этом они все, очевидно, стараются не думать, – все равно он, Мартин, чувствует себя так, будто вернулся домой.

Барон почесал зазудевшие веки, проморгался. Александр вдруг остановился, запустил в воздух еще несколько Светлячков – стало немного светлее.

– Что, Саш? – спросил Макс, подходя к нему. С другой стороны подошла Вики, а Мартин остановился позади, слушая.

– Маршрут, который мы обозначили, закончился, – объяснил Александр. Барон снова потер глаза, чертыхнулся – к зудящим векам присоединился звон в ушах. Голоса друзей то отдалялись, то приближались, и он потряс головой – слух вроде восстановился, – прислушиваясь к Алексу, осмотрел место, где они остановились. Прямо перед ними углом стоял старый дом, а улица раздваивалась, уходя в стороны вдоль стен.

– И куда пойдем? – поинтересовался Мартин. – Не разделяться же нам.

– Наоборот, – спокойно возразил Алекс, – сейчас именно это и нужно сделать. Времени до следующей мощной волны все меньше; если будем обыскивать все и вместе – не успеем. Как только что-то обнаружите – подавайте сигнал. Мы с Максом пойдем направо, а вы с Вики – налево. Тут через километр перемычка, переулок, – он ткнул в карту, – там и встретимся.

Виктория неуверенно улыбнулась, и Мартин даже не стал удивляться странному поведению бывшего друга. Кивнул, наблюдая, как Александр с молчащим Троттом скрываются в тумане и как постепенно отдаляются их Светлячки, становясь просто белесыми пятнами. Наконец исчезли и они.

– Ну что, идем? – позвал Мартин. – Я буду держаться чуть позади, Вик, чтобы успеть прикрыть.

– А кто прикроет тебя? – фыркнула она беззлобно. – Вечно переживающий Мартин.

– Вечно кусачая Вики, – он усмехнулся. Шаги их глохли в тумане, но идти так, рядом, близко, было очень необычно.

– А как не быть кусачей, – отозвалась она неожиданно, – ты же мне вздохнуть не даешь, когда находишься рядом, Мартин. Я лишаюсь способности внятно мыслить. Остается только кусаться.

– В каком смысле? – поинтересовался он через несколько секунд, пока соображал, не послышалось ли ему. Виктория молчала, ускоряя шаг, и он терпел, терпел, дернулся вперед, схватил ее за плечо, развернул к себе. – В каком смысле, Вики?

– Ты уверен, что это место для выяснения отношений? – спросила волшебница нервно.

Его почти затрясло.

– Да плевать мне на место, Вик, – рявкнул он, – скажи мне!

– Сказать? – протянула она. – Нет. – И не успел он застонать от злости, как Виктория прошептала: – Лучше показать, – и коснулась его губ поцелуем.

И туман, и тьма, и опасность были забыты, сорваны растерянностью, неверием, потоком счастья и удивления. Мартин притиснул волшебницу к холодной стене дома и целовал, распаляясь, тяжело дыша, чувствуя, как с каждой минутой слабеет от силы эмоций. И Виктория в его руках была такой, какой он ее помнил: и вкус, и запах, и тело.

Закружилась голова, и он на секунду оторвался от Вики, чтобы глотнуть воздуха, оглядеться. По спине тек холодный пот, и барон все сообразить не мог, почему волосы на затылке встали дыбом, как всегда при близкой опасности, почему внутри все скручивается в узел от страха.

– Ну что же ты остановился, – промурлыкала Виктория. Лицо ее расплывалось, глаза казались черными провалами. – Марти-и-ин… любимый мой…

Она обвила его шею тяжелыми холодными руками, впилась в губы… и Мартин, забравшись ладонями ей под водолазку, застонал от злости, от того, что так не бывает.

– Какое стихотворение я читал тебе в доме твоих родителей? – прошептал он ей в губы. Ноги почти не держали, он качался от слабости.

Она засмеялась.

– Ты о чем, Кот?