Огненный смерч

— За диверсию в посольстве, естественно. За похищение детей. И за взрыв плотины, вследствие которого погибла уйма народу. Включая, похоже, Келвина Кейси, Мастера Детей Эдема. Вопиющее кощунство! Равносильное покушению на папу в Ватикане, не правда ли?

Майор Шольц проигнорировала лицемерный тон майора Ходжа, сконцентрировавшись на том, чтобы обуздать охватившее ее волнение.

«Рико жив, — подумала она. — Слава Богу!»

Глава 5

Гарри Толедо провел дрожащей рукой по грязным потным волосам и взглянул на свое отражение в стене изолятора. Его темные волосы нависали на глаза, и впервые за пятнадцать лет своей жизни Гарри подумал, что ему неплохо бы побриться. Юноша почти не пострадал, пережив две авиакатастрофы, — несколько синяков и порезов, да громадный кровоподтек на правом бедре были не в счет.

Соня Бартлетт и Марта Чанг тоже уцелели в последнем крушении и теперь находились в таких же изоляторах, как и сам Гарри, по обеим сторонам от него. Его замечательная память, всегда служившая ему верой и правдой, сейчас слегка подводила Гарри — сказывались последний удар при «посадке» самолета и большая доза транквилизатора, которую ввел ему его отец.

— Папа! — сказал он своему отражению. — Надеюсь, что ты жив.

Если бы не разница в возрасте, Гарри и полковника Толедо можно было бы принять за близнецов: серые глаза, римский нос с индейским разлетом ноздрей, густые черные волосы, обычно коротко подстриженные. Пробивающиеся на щеках Гарри бакенбарды усиливали удивительное сходство.

Внешнее сходство, напомнил себе Гарри. Внутренне они не имели ничего общего друг с другом. В отличие от папаши, Гарри терпеть не мог запаха алкоголя, панически стеснялся женщин и был уверен в том, что если когда-либо заведет семью, то ни за что не поднимет руку ни на жену, ни на детей. И все же, за те несколько минут, когда они соединили свои усилия для побега из «ВириВак», Гарри понял, что отец его любит. Страшной, какой-то грубоватой любовью, но любит.

Гарри так давно ненавидел своего отца, что частенько представлял его себе мертвым — застреленным, взорванным бомбой или погибшим в результате автомобильной катастрофы.

«Если желаешь человеку смерти, а он потом умирает, значит ли это, что ты убил его?» — частенько задавался юноша вопросом.

Отец Умберто сказал ему на исповеди, что желание убить отца своего — тягчайший, смертный грех в глазах Церкви. Так что же тогда сдерживало его, не давало ему совершить этот грех в действительности, а не в воображении? Ничего, кроме собственной воли и собственного страха. И в самом ли деле он хочет, чтобы отец его умер?

«Нет, — признался себе Гарри. — Я хочу, чтобы он вернулся».

Полковник Толедо вырубил сына большущей дозой транквилизатора, чтобы вывезти его из «ВириВака» живым. Как ни крути, а отец спас ему жизнь.

Возможно, ценой своей собственной жизни!

Гарри подумал о том, как много раз желал он смерти своему отцу, и щеки его зарделись краской жгучего стыда. Порой доходило до того, что он фактически планировал, как убить отца и не быть пойманным. Теперь он был рад, что Господь не позволил ему сделать такую ошибку.

— Страстная Пятница, — сказал Гарри своему отражению. — Папа всегда говорил, что все сделанное в Страстную Пятницу отразится на тебе до захода солнца.

Отец его не был ни рьяным службистом, ни ревностным католиком, но он верил в Бога и государство. Именно в таком порядке.

«Вот оно, — подумал Гарри. — Если его семья и значила для него что-то, то лишь как еще один штат в государстве».

Полковник Толедо обучил Гарри двум различным стилям каратэ и в последнее время считал периодические взбучки составной частью воспитания своего сына. Каратэ и несколько других фокусов, которым научил Рино Толедо своего отпрыска, помогли Гарри и Соне в их побеге. Сейчас Гарри ужасно хотелось, чтобы отцу удалось тогда бежать вместе с ними.

Гарри вдруг с силой саданул кулаком в плексигласовую стену изолятора.

«Сбежали? Как бы не так!»

Они проползли более пяти этажей по шахте лифта, угнали самолет, потерпели крушение — и лишь для того, чтобы быть изолированными своими же соотечественниками.

— Для вашей же безопасности, — объяснила ему майор Шольц. — Еще неизвестно, какую заразу вы могли там подцепить.

Гарри, конечно, и сам опасался заражения, но не настолько, чтобы смириться с тем, что его заперли в каком-то складе, а потом забыли бы здесь в случае начала гражданской войны. Он уже придумал, как можно выбраться из изолятора, но задумка включала в себя ныряние в септическую цистерну, а посему Гарри решил повременить.

Соня — та другое дело. Гарри не думал, что она вообще способна ждать, хотя бы недолго. Реакция Сони при первом же ее взгляде на изоляторы потрясла Гарри не меньше, наверное, чем страшная сцена в «ВириВаке» и крушение самолета. Когда его, Соню и вирусолога Марту Чанг эскортировали от кареты скорой помощи в пакгауз, Соня едва не лишилась чувств.

— О, нет! — только и прошептала девушка, после чего, обмякнув, повалилась на бетонный пол.