Огневица

Ждать от Мария улыбок и сбитня мог только полный идиот, да Слад и не о том просил старого друга. Близкое знакомство с магией лаум не могло не оставить след на дейвасе. Он не знал, делал ли еще кто-нибудь подобное до него, но упорно практиковался в лечении. Порой ему помогала Хранительница Серой Чащи, подсказывая, почему вода упрямится и не хочет течь исцеляющим потоком. Конечно, до лаум или даже до уровня ныне исчезнувших раган Марию было далеко, но затянуть легкие раны он вполне мог. Потому дейвас сдержал раздраженный вздох и засучил рукава.

Марий сам не знал, сколько времени прошло. Только боль в натруженной спине и цветные пятна перед глазами заставили его ненадолго перевести дух. Дейвас не стал терять времени зря, а воспользовался перерывом и в несколько строчек уместил все случившееся – и неизвестного огненосца, и погибшую корчму – и отправил ворона с привязанной к лапке запиской в Червен. Буревестник и Светогор хотели, чтобы он отдохнул, но Пряхи, видно, имели свое мнение на сей счет, причудливо запутывая нитку его жизни.

Марий расправил плечи и вдохнул влажный воздух раннего утра, подсвеченный розовым сиянием неспешно пробуждающегося солнца. За его спиной скрипнула дверь, и на крыльцо, точнее, на то, что от него осталось, вышел Слад. Раскуроченные доски торчали как пеньки гнилых зубов. Пострадавшие, кто мог идти своим ходом, разбрелись по домам, зарекшись вовек пить где-то, кроме родной избы. Тех же, кто был плох, уже пользовали каменские знахари из Болезного дома. Марий сел на крыльцо и вытянул длинные ноги, жалея, что не курит: он бы не отказался от трубочки шеххского зелья.

Хрустнули осколки и щепки, и рядом с дейвасом грузно опустился Слад. Только позаботившись обо всех пострадавших, корчмарь подпустил к себе муть усталости. Марий вздохнул и размял шею. Сейчас бы в баню, да попариться от души. А потом крепкого лесного чая, как заваривала ему одна зеленоглазая ведьма…

– Жаль, лаумы у вас тут своей нет, – посетовал Марий.

– Не доросли еще, – крякнул Слад. – Вроде и не волость уже, а целый городок, ан нет – все равно слишком мало водяниц, чтобы посадить одну в нашем Болезном доме. Хотя погоди-ка! Вот я всегда говорил: «Слад, слушай все, что говорят в твоей корчме, не бывает ненужных сплетен», – Слад встрепенулся, и его тусклые глаза загорелись новой идеей. – К купцу Вышате Кожемяке намедни гостья пожаловала. Поговаривают, как раз лаума и есть!

– Но точно никто не знает? – уточнил Марий.

– Не, – Слад мотнул подбородком. – Она не объявляла себя. Может, просто погостить заглянула.

– С чего тогда ты взял, что она водяница?

– Слухами земля полнится, – ухмыльнулся владелец самой знаменитой корчмы на всю округу.

Марий прищурился, разглядывая медленно наливающееся золотом небо.

– Где живет этот Вышата?

Слад без запинки назвал улицу.

* * *

В суматохе Марий совсем забыл про Стрыгу, но она не сильно страдала от случившегося. Взрыв раскрошил стену кладовой, и запасы оказались беззащитны и доступны всем желающим. Впрочем, желающих не нашлось – сложно было соперничать с внушительной зверюгой, на морде которой сверкали голодные красные глаза и влажно блестели клыки в палец длиной. К тому же вышеупомянутая животина нагло втиснулась в кладовку. На виду остался лишь объемистый холеный зад и весьма узкий проход для тех, кто готов был отважиться и все-таки прокрасться мимо навьей твари, по недоразумению принявшей лошадиное обличье. Из кладовки доносилось чавканье, звук разрываемой плоти и подозрительный треск. Сунувшиеся было к задорно колышущемуся волнистому хвосту суеверно рисовали на груди знак защиты от темных сил и тихонько пятились, надеясь, что несчастный, попавший на зубок к черному стражу, окажется достаточно вкусным, чтобы навь не отвлекалась.

Марий только закатил глаза, увидев, куда забралась Стрыга, и окликнул лошадь. Та подпрыгнула и заржала: звук был глухой из-за того, что морда Стрыги была засунута в мешок с солониной. Но голос хозяина слышать лошадь была рада и принялась пятиться, мотая головой и упираясь в землю всеми копытами. Кое-как выбравшись из кладовки, Стрыга по-кошачьи принялась стягивать копытами застрявший на клыках мешок, но без помощи Мария она бы вряд ли справилась.

Дейвас оглядел перемазанную жиром и маслом умильную морду и вздохнул.

– После такого обеда не мечтай поспать в стойле, – предупредил он лошадь. Та оскалилась, блеснув клыками, и звонко фыркнула в лицо хозяину. Марий поморщился, обошел приплясывающую кобылу и одним движением вскочил на мосластую спину. Поерзал – мослы двигались тоже, создавая наиболее удобную форму для всадника, – подхватил длинную мягкую гриву на манер поводьев и причмокнул губами.

Ехать нужно было на другой конец Каменки. По извилистым улочкам на лошади можно было передвигаться только шагом, но Стрыга была не совсем лошадью, и спустя десять минут уже всхрапывала возле высокого забора, сложенного из цельных бревен.

– Однако, – присвистнул Марий, – Хорошую защиту справил себе этот Вышата. Похоже, шкуры – очень прибыльное дело.