Огневица

Вдруг вокруг ее запястья сжались стальной хваткой сильные пальцы. Она вскрикнула, но другая рука, пахнущая кровью и железом, зажала ей рот. Дейвас смотрел на Итриду, но его взгляд был слеп. Он не видел девушку – или видел на ее месте кого-то другого.

Дейвас дернул Итриду на себя, и она повалилась ему на грудь. Мужчина, даром что раненый, все равно превосходил ее силой и легко скинул девушку на землю, навалившись сверху. Он лежал, тяжело дыша, будто это усилие вытянуло из него все жилы, а Итрида, ни жива ни мертва, застыла, боясь пошевелиться лишний раз и заставить его сжать ее сильнее – запястье и так почти трещало в его хватке.

– Мне нужно избавиться от огня… – выдохнул дейвас в шею Итриде, и она судорожно дернулась. – А рядом никого подходяшего. Только дура-девка рыжая. Что мне делать, а? Что?..

– Отпустите меня, пан, – пискнула Итрида. Дейвас рассмеялся – глухо и безрадостно. Кровь из его раны намочила рубаху Итриды; она чувствовала, как в том месте становилось все более мокро и горячо.

– Не могу. Я должен попытаться. Хоть ты и девка. Но лучше так, чем… Морокун бы побрал всю эту затею. А ведь я не хотел. Не хотел – так. Какой я избранный? Перкунас меня не выбирал. Это она выбрала. Сама, небось, рисковать не стала, а я – я ей верил! Верил. Нельзя вам, бабам, верить, – неожиданно его голос стал злым. Итрида почуяла эту перемену и забилась, заизвивалась, пытаясь оттолкнуть мужчину, но тщетно: злость словно добавила ему сил. Или же он все-таки принял решение и теперь собирал все силы для его исполнения.

По рукам дейваса пробежало пламя, и Итрида завизжала, пытаясь сбросить с себя его хватку. Он стиснул сильнее и держал так, пока она не поняла, что пламя не обжигает. Мужчина поднял голову и вгляделся в лицо Итриде.

– Мне надо бы перед тобой извиниться, но ты все равно никогда не простишь. Мое имя – Влад Ратоборец. Можешь проклинать его, можешь передать четверым богам, если задуманное мной не осуществится. А сейчас

молчи

И Итрида замолчала. Внутри себя она кричала, надрываясь, до сорванного голоса, до крови, захлестнувшей горло, кричала, расцарапывая лицо, билась в силках, захлебывалась криком, но снаружи она была тиха и послушна. Видел ли Влад Ратоборец ее ужас там, за черными зрачками? Он не смотрел ей в глаза. Чувствовал ли, как бешено колотится ее сердце? Возможно. Жалел ли о чем-нибудь?

О том Итрида никогда не узнает.