Огневица

Он был болезненно худ – словно из некогда сильного тела разом выпили все соки. Вышитая перьями накидка болталась на нем как на вешалке. Гладкий лысый череп был плотно покрыт вязью черных рун. Мужчина горбился, опираясь на резной посох белого цвета, отполированный то ли искусниками-мастерами, то ли руками предшественников его нынешнего хозяина. Навершием посоху служила костяная птица, выставившая перед собой когти и широко раскинувшая мощные крылья. Казалось, стоит вздохнуть чуть громче, шевельнуться – и птица завершит удар, вонзит изогнутые крючья прямо в глаза беспомощно замершего человека. Тяжелый взгляд незнакомца пригвоздил Итриду к месту. Она скорее почувствовала, чем увидела, как Санэл встал рядом с ней и поклонился мужчине. Итрида догадалась, кто это, еще до того, как молодой рудознатец произнес слова приветствия:

– Пусть ветры приносят лишь добрые вести, а камни никогда не обрушатся под вашей ногой, старейшина Дваэлис. Я рад, что вы решили присоединиться к празднику.

– И ты будь здрав, Санэл. Я решил, что нынешней ночью и вправду преступление оставаться дома. Представишь меня подруге?

Итрида чувствовала себя так, словно старейшина втянул их с Санэлом в неизвестный ей танец, не объяснив ни единого движения. Она склонила голову – с уважением не к немощному старику уже покрывшемуся испариной просто оттого, что он слишком долго стоял на ногах, а к той грозовой тьме силы, что клубилась за его спиной, ложась сизым плащом на сутулые плечи. Через узкие раскосые глаза на нее смотрели сами скалы – древние, мудрые и равнодушные к судьбам смешных самоуверенных муравьев, ползающих по их отрогам. Рука Итриды невольно потянулась к шее, царапая кожу острыми ногтями. На мгновение ей показалось, что сила старейшины вытянула весь воздух из груди. Но нет, тело ее обмануло. Ничто не мешало дыханию, и никакую удавку на нее не набросили. Итрида глубоко задышала, пытаясь прогнать наваждение. Дваэлис внимательно наблюдал за девушкой, но не предлагал помощь. Итрида не заметила, в какой момент исчез Санэл, прежде скомканно представив ее, – она была слишком занята тем, что заставляла собственные легкие расправляться и сжиматься как должно.

– Не всем в горах так же привольно, как в долинах, – с напускным участием заметил Дваэлис. – Не стоило тебе танцевать с Санэлом в первый же день. Нужно было сначала пообвыкнуться в Гнезде.

– У меня нет времени привыкать.

Итрида загнала дурноту поглубже и подняла подбородок. Огненосица не собиралась униженно умолять старейшину пустить ее к Огнь-Камню. А ведь он подошел к ней именно за этим, Итрида была уверена.

– К чему эти игры, пан Дваэлис? Марий Болотник наверняка уже поведал вам, зачем мы явились.

– У нашего народа принято обращение «эйре», – мягко поправил Итриду старейшина рудознатцев, но она лишь скрестила руки на груди и сжала губы.

– От того, что я назову вас эйре, моего уважения не прибавится. Но вы пытаетесь навязать мне свои правила. Зачем? Почему нельзя просто сказать, дозволяете ли вы пройти к Огнь-Камню?

Дваэлис чуть выпрямился и коснулся крупного ожерелья на груди. Всё в нем напоминало хищную птицу, от посоха до длинного носа с горбинкой, – вот и украшение, выполненное из неизвестных Итриде камней, темно-коричневых и будто присыпанных золотой пылью, было похоже на крылья. Старейшина по-птичьи склонил голову, мгновение рассматривая Итриду, а потом поманил ее за собой и направился к одной из скальных ниш, в которых отдыхали на каменных скамьях уставшие плясуны. Ниши эти пустовали редко, но, когда Итрида и Дваэлис оказались возле облюбованного старейшиной местечка, там не сыскалось ни одной живой души. Разве что позабытая куртка под скамьей да исходящие паром чаши с подогретым соком ягоды горянки говорили о том, что они лишили кого-то уединения.

Дваэлис тяжело опустился на пустую скамью и кивком указал Итриде на вторую, стоявшую напротив.

– В ногах правды нет. Уж я знаю об этом не понаслышке. Садись, девочка. Хочу посмотреть на тебя поближе и послушать, что ты скажешь.

– Разве Болотник не…

– Я услышал Мария, – оборвал Дваэлис огненосицу на полуслове. Итрида нахмурилась, но удержалась от колкости, все же помня, кто перед ней. – А теперь хочу узнать, что обо всем этом думаешь ты.

Итрида заговорила не сразу. А потом сказала вовсе не то, что собиралась.

– Я просто хочу покоя, – Итрида встрепала пальцами волосы, опустив взгляд в пол. – Чтобы моим людям больше не грозила опасность сгореть лишь потому, что они не желают меня бросить. Хочу…

Внезапно проснулась волчица, живущая в ее груди. Она медленно повернула голову туда, где Итриде виднелся выход из навьей чащи, и втянула ноздрями воздух. Ее уши встали торчком, а меховой воротник вокруг шеи распушился. Зверь встал на четыре лапы, прислушиваясь и принюхиваясь.

– Я хочу, чтобы мой огонь исчез, – наконец выдавила Итрида и зажмурилась, умоляя Перкунаса дать ей сил, чтобы не разрыдаться позорно перед этим хмурым мужчиной с горькими отметинами усталости и печали на лице. – Но если это невозможно, то я готова на все, чтобы оградить от него моих друзей.