Огневица

– Стол духов – место, куда уходят не только те, кто хочет обрести знак на своем теле. Но и те, кто устал жить. Пообещай, что ты вернешься. Поклянись! – голос Болотника сорвался, и всегда невозмутимый дейвас сжал кулаки, подавшись вперед.

На мгновение он показался обычным человеком, гневливым, резким, грубым, но до боли справедливым. Итрида кивнула, даже не понимая толком, на что соглашается. Как она может забыть о том, что сделал для нее Даромир?..

– Обещаю.

Марий выдохнул сквозь зубы и медленно разжал пальцы.

– Идем. Сначала тебе нужно побывать в купальне и переодеться. Потом заглянем к знахарям, – дейвас повернулся к Итриде спиной и направился по дороге, тонкой серой лентой бежавшей мимо сонных, курящихся печным дымком домов рудознатцев. Все окна были плотно закрыты ставнями. Итриде хотелось, чтобы Марий взял ее за руку коснулся, проходя мимо…

Этого не случилось.

– Я хочу повидаться с Бояной и Храбром, – попросила Итрида.

Но Марий лишь мотнул головой, не оборачиваясь.

– Если ты и впрямь хочешь получить свой рисунок, ты должна провести эту ночь в одиночестве. Решай.

Огневица помедлила, а затем молча пристроилась позади дейваса и побрела следом за ним, уставившись себе под ноги.

Глава 28. Я тебя не оставлю

Марий обернулся на Итриду, ожидающую в нескольких шагах позади.

– Проход к Столу духов начинается здесь.

Девушка подняла больные глаза, равнодушно глянула на провал непроницаемой темноты, куда указывал дейвас, и кивнула. У нее больше не осталось силы ни чувствовать, ни думать. Итрида снова опустила взгляд на запыленные сапоги и безмолвно попросила: «Еще несколько шагов…»

Бродяжница прошла мимо дейваса, чуть задев его плечом. Она не попрощалась и ничего не сказала Марию, даже не подняла головы. Просто скрылась во тьме, бесшумная и пустая, словно огонь все-таки выжег ее изнутри, вместе с яростью забрав и жизнь.

Марий долго смотрел ей вслед, разрываясь между почтительностью к духам Орлиного народа и страхом больше никогда не увидеть насмешливые черные глаза. Потом выругался и поспешил во тьму.

Итрида не запомнила путь до Стола духов. Лишь ощутив дуновение свежего воздуха, она подняла голову и медленно заморгала, пробуждаясь от тяжелой, вязкой дремы равнодушия. Впереди была такая же темнота, ничуть не похожая на выход. Но это был именно он – просто ночь ястребом упала на скалы, раскинув гигантские крылья с россыпью звезд вместо перьев.

Бродяжница шагнула вперед, выходя из-под защиты угрюмых камней, и тут же попятилась, заслонив локтем заслезившиеся глаза. Стоило ее ноге ступить на каменную тропу, как раздался свист и плач тысяч голосов – не иначе как те самые духи слетелись поглядеть на новую жертву.

– Это всего лишь ветер, – зло одернула себя Итрида и решительно встала на тропу.

Ветер или нет, но звуки, многократно отраженные и усиленные каменистыми склонами без единого деревца, рвали душу в клочья. Девушка несмело оглянулась. Вернуться? Нет! Она не могла, только не сейчас, когда еще слишком живы воспоминания, когда в каждом взгляде она будет искать глубокую синеву, а каждая прядь волос будет окрашена ее памятью в темное… Стоит Итриде увидеть хоть что-то из его вещей, как она утонет в горе.

Впрочем, быть может, утонуть окажется спокойнее, чем сгореть заживо.

Ветер подлетал то так, то эдак, жалобно воя и вгрызаясь в полы туники, выданной Итриде взамен безнадежно испорченной в Сердце-скале. Медленно-медленно Итрида опустила руку. Холодный воздух выбивал слезы и заставлял щуриться, отчего бродяжница становилась похожей на кочевников-аваров, облюбовавших для своих медовых рысаков северные степи. Золотистым скакунам нужен был простор – и совсем не такой, как тот, что сейчас окружал Итриду.

Сморгнув слезы, она шагнула вперед, но покачнулась. Из-под сапога вниз полетела горсть мелких камушков. Звука от их падения Итрида не дождалась и прижалась взмокшей спиной к холодной скале. Бродяжнице вдруг расхотелось умирать – только не так, не разбившись об острые зубы гор.

Итрида подняла руку и развернула ладонь. Огненная волчица с радостью убивала, наполняя Итриду ворожбой, которая и дейвасов, верно, могла удивить. Но простые вещи – затеплить свет, развести костер – не давались горе-огненосице. Только оружие калить могла, и то, как думалось Итриде, лишь потому, что волчица чуяла в стали такую же погибель, какой была сама.

Впервые за все время, что Итрида носила в себе огонь, он вспыхнул легко, послушно повинуясь ее желанию. Узкий лепесток пламени горел ровно и бездымно, не обращая внимания на беснующийся ветер. Этому колдовству не было дела до навьих чар. Ведь всем известно, что горные ветра – одно из обличий самовил, а Орлиное гнездо находилось слишком близко к владениям воздушных ведьм, чтобы те не чуяли чужаков. Впрочем, из головы и сердца Итриды на одно бесконечно прекрасное мгновение исчезли мысли и о самовилах, и о холоде, и даже о Даромире и том, что сотворил несносный шехх. Она недоверчиво посмотрела на пламя, а потом осторожно приподняла ладонь повыше. Рыжий лепесток не дрогнул.