Огневица

Итрида часто заморгала. Потоки воды, низвергающиеся с неба, поначалу охладили прокушенные и обветренные губы, но вскоре холод пробрался под кожу, породив нескончаемую дрожь. Мутная хмарь сна наконец отступила, и Итрида осознала, что никакого наглеца с тряпкой нет и в помине. Есть только небольшой каменный круг с давно погасшим очагом посередине, она, тщетно пытающаяся натянуть на голову мокрое одеяло, и тот, кто провел с ней ночь на каменном ложе.

И оглушительный ливень.

– Провались оно все в Навь! – выругался Марий, тряхнул головой, окатив Итриду брызгами вдобавок к дождю, и вскочил на ноги. – Вот уж не самое приятное пробуждение! Хватай вещи, и бежим!

Дождь обрушился на Стол духов с такой яростью, как будто задался целью смыть людей со скалы, точно мелкий сор. Ветер выл и сбивал с ног, и Итрида с ужасом вспомнила о тропинке, по которой пришла сюда. Во что теперь та превратилась, не хотелось и думать.

– Как мы вернемся? – выкрикнула бродяжница, пытаясь перекричать разразившуюся бурю.

– Не знаю! – отозвался Марий и провел ладонью по лицу, тщетно пытаясь стереть дождевую воду.

Дейвас всмотрелся в темноту, скрывавшую тропу, по которой они пришли, и выругался снова.

Оба давно промокли насквозь: от холода сводило руки, а зубы выбивали безостановочную дробь. Итрида мертвой хваткой стискивала края одеяла возле горла. Проклятая тряпка билась на ветру с громкими шлепками, словно попавшая в сети рыба. Напитавшись водой, ткань стала тяжелой и скользкой, и очередной яростный порыв, едва не сбивший людей с ног, все же вырвал одеяло из рук Итриды. Оно улетело в серую хмарь, поглотившую весь мир, и его трепещущий силуэт быстро пропал, растворившись в ней. И пусть тепла от одеяла не было ни на йоту, Итрида все равно с тоской глянула ему вслед.

Дейвас и бродяжница прижались к скале, тяжело дыша. Над их головами нависал неширокий козырек, никак не спасающий от буйства стихии, но все же твердый камень, упирающийся в спину, был лучше, чем открытая всем ветрам площадка, на которой так легко было оступиться и упасть в пропасть.

Итрида раздраженно откинула со лба налипшие пряди. Ее безостановочно трясло, но она старалась не подавать виду. Не к месту вспомнилось ровное тепло мирно спящего Мария, согревавшее ее всю ночь.

– Похоже, духи разгневались, что мы распивали вино без них, – хмыкнул дейвас и попытался выглянуть из-под козырька. – Морокун тебя раздери!

Особенно сильный удар ветра едва не сбил его с ног, и дейвас быстро вернулся на место. Его взгляд упал на Итриду, и Марий нахмурился.

– Эй, – он положил ладонь на ее шею. Итрида дернулась в сторону, мужчина убрал руку, но морщинка между его бровей не разгладилась. – Что с тобой?

– Ничего, – огрызнулась Итрида.

Ее челюсть тоже предательски ходила ходуном, и голос девушки сорвался, отчего ответ получился не насмешливым, а жалобным. Марий тяжело вздохнул и вдруг накрыл своим телом Итриду, вжимая ее в скалу.

– Ты чего удумал?! – зашипела она и уперлась ладонями ему в грудь.

Марию не приходилось слишком сильно наклоняться, чтобы заглянуть ей в глаза: Итрида была ниже его всего лишь на полголовы.

Дейвас в ответ на ее возмущение только лениво улыбнулся – и улыбка эта до странности не вязалась с буйством духов, разразившимся у него за спиной.

– Вообще-то согреваю тебя. Не заметила? – из-за оглушительного рева воды Итрида скорее прочитала слова по губам, нежели расслышала.

Она открыла рот, чтобы опять возмутиться, – но вдруг поняла, что дейвас говорит правду. От его тела шло ровное спокойное тепло, и в ответ внутри нее разгорался собственный маленький очаг, согревающий, как стакан горячего медового сбитня. Итрида плотно сжала губы и нахохлилась, уронив руки вдоль тела и отчаянно напрягшись, чтобы, не приведи Перкунас, не сократить расстояние между собой и дейвасом хоть на краешек ногтя.

– Кажется, я знаю, как мы выберемся, – вдруг улыбнулся Марий, глядя на скалу поверх головы Итриды.

Он потянулся вперед, отчего Итрида почти уткнулась носом в его шею, а их тела плотно прижались друг к другу, и обвел кончиками пальцев едва заметные руны. Дейвас шепнул что-то едва слышно, только странный горловой звук дрожал в его груди, передаваясь и Итриде. Она собралась спросить его, какого морокуна он творит, как вдруг часть скалы за ее спиной исчезла, и она, не удержавшись, повалилась назад. От неожиданности Итрида коротко вскрикнула и намертво сжала пальцы на рубашке Мария, утягивая его за собой. Боль от удара о каменный пол разлилась по спине короткой вспышкой, но быстро стихла. Итрида заморгала, постепенно осознавая, что оглушительная тишина, окутавшая ее плотным покрывалом, означает, что дождь остался где-то снаружи. Приподнявшись на локтях, Марий глянул на Итриду:

– Благодарю, что смягчила мое падение.

Пока бродяжница замахивалась, Марий успел встать и протянуть ей руку. Не обращая внимания на дейваса, Итрида кое-как поднялась, морщась и шипя от боли в ушибленной спине, и огляделась.