Огневица

– Мы всё расскажем утром. Нонче все шальные, хмельные – решат, что я пошутила. А завтра, под приглядом светлых богов, никто не сумеет отбросить наше признание.

– Так останься до утру, – попросил Храбр.

Все внутри него сжалось в ожидании ответа.

Веселина только глубоко вздохнула и сказала:

– Не могу.

Храбр долго-долго смотрел туда, где скрылась ее тонкая фигурка. Его рука лежала на груди напротив сердца. Почему-то там болело, глухо и тревожно. И нехорошее предчувствие ширилось и крепло в сыне оборотня, нашептывая, что счастье его долговечным не будет.

* * *

Сильный удар в спину заставил Храбра пробежать несколько шагов вперед. Он покачнулся, но удержал равновесие и не упал. Остановился и помедлил, заставляя глухую злобу, поднявшуюся из живота к горлу и сжавшую затылок ледяными пальцами, уползти обратно. Только убедившись, что не наделает глупостей, Храбр медленно обернулся.

– Ты что же, сопляк, совсем страх потерял? – ударивший его детина широко расставил ноги, упирая их в дорожную пыль.

Из-за его плеча выглядывали соратники. Их было трое, и Храбр хмыкнул, пройдясь по лицам взглядом. Один на мгновение отвел глаза, но двое других смотрели нагло, уверенные в своем превосходстве.

– О чем ты, Мотяш? Солнце голову напекло?

– Я тебя предупреждал, чтоб не смел на Веселину заглядываться?

– Не твоего ума дело, – Храбр выразительно повел плечами, которые были вдвое шире, чем у любого из четырех стоящих перед ним подростков.

– Как посмел ты, нечисть, ее тронуть? – Мотяш сжал кулаки.

Он рычал, ощерившись и походя на зверя куда больше, чем Храбр.

Казалось, еще немного – и у него пойдет пена изо рта. Храбр выпрямился и сжал кулаки.

– Она меня выбрала в ночь Купалы, Мотяш. Тебе с этим ничего не поделать. Свадьбы на Купалу сами боги творят…

– Свадьбы? – Мотяш внезапно успокоился. На его губах расцвела нехорошая улыбка, и у Храбра снова, как прошлой ночью, тревожно сдавило грудь. – Кто же тебе ее отдаст? Тебе, зверю, снасильничавшему девушку против ейной воли?

– Что за дурь ты несешь? – Храбр так опешил, что ответил не сразу. – Я бы волоса на ейной голове не тронул без ейного дозволения! Совсем рехнулся? Не веришь, так спроси у ней самой!