Огневица

В голове Храбра зашумело. Он не понимал, о чем говорит Веселина, дочь головы, самая завидная невеста, та, кем Храбр позволял себе лишь полюбоваться издали. Он, безотцовщина с навьей кровью, не смел и мечтать о том, чтобы оказаться так близко к ней. А уж о том, чтобы Веселина провела теплой ладошкой по его плечу, легонько касаясь перевитых жил на руках, и во сне помыслить не мог…

Веселина продолжала поглаживать руку Храбра, словно не замечая, как он застыл, боясь даже дышать.

– Не потому ли ты меня луной назвал, Храбрушко, что думаешь, будто я так же холодна?

– Нет! Нет, что вы, пани, как можно…

– Молчи. Не верю я тебе. Впрочем, коль не врешь – докажи. Через три дня Купало. Докажи мне, что рядом со мной тепло. Докажи, что луна восходит, потому что сама того хочет…

Храбр молчал. Он не знал, что сказать. Чего ждет от него в ответ Веселина, глядя широко распахнутыми глазами и по-прежнему не убирая пальцев, гуляющих по его плечу? Кожу жгло там, где ее касалась девичья рука. Храбр огляделся: вокруг не было ни души, как назло. Парень снова наклонил голову, пряча глаза за волосами. Открыл и закрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

Веселина наконец отступила, продолжая без улыбки разглядывать Храбра. Потом отвернулась и пошла прочь, не попрощавшись, но ее слова про луну звенели в ушах Храбра, рокотали кудесом, не желая стихать или исчезать. Сердце его оказалось сильнее разума. Когда девушка скрылась промеж домов, Храбр наконец отмер и прошептал едва слышно:

– Докажу.

* * *

Храбр знал, что у купальских костров ему не будут рады. Но сегодня, кажется, впервые за всю жизнь ему было все равно.

Он то и дело одергивал чистую белую рубаху и приглаживал рукой волосы, в который раз думая, не лучше ль было подрезать отросшую до лопаток гриву. Поводил широкими плечами, опасливо слушая, как трещит неношеная ткань. Мать смотрела искоса, покусывала губы и вздыхала.

– Да что ты, мать? – не выдержал Храбр. – Я же на гуляния иду, а не на битву!

– Волнуюсь я, Храбрушко, – женщина потупила взор и медленно принялась оборачивать полотенцем горшок с еще теплой кашей. – Не по себе ты девицу приглядел. Отец Веселины – голова, а твой…

– Я про отца знаю и без твоих причитаний, – отрезал Храбр грубо.