Огневица

Марий дернул на себя дверь и нос к носу столкнулся с Йуллой. Болотник едва сумел увернуться от молниеносного выпада длинного лезвия, но его шею все же ожгло прикосновением железа. Болотник тронул закровившую царапину и ухмыльнулся:

– Вижу, вы не теряете хватку, пани. На поклонниках тренируетесь?

– На наглых огненосцах. Что с Йарре?

Лезвие с сухим щелчком скрылось внутри безобидной на вид старушечьей трости, и Йулла глянула через плечо дейваса на кровать, где со стоном заворочалась девушка-птица.

– Ей нужны помощь знахаря и несколько дней покоя. Завтра у нее будет болеть голова.

– Болотник, – зашипела Йулла, подняв перья на затылке, – ты опять избиваешь подопечных Йуллы?

– Если бы ты рассказывала им о дружбе с огненосцем, может, они и не кидались бы на меня, толком не выслушав.

– Поговорим об этом после, – отрезала Йулла и махнула дейвасу рукой, напряженно вглядываясь в дальний конец коридора. За спиной городничей Белоозера с такими же посохами, как у Йарре, застыли еще две ее соратницы.

– Йавви, помоги Йарре добраться до зелейника. Йенна, прикрывай спину пана дейваса. Что насчет этой падали… – Йулла ткнула концом трости в раззявленную пасть мертвой твари и наклонилась, чтобы рассмотреть ее получше.

Марий, подчиняясь необъяснимому чувству тревоги, шагнул вперед.

– Йулла, не трогай его!

Пленка на глазах твари вдруг исчезла, она ударом отбросила трость Йуллы и рванулась к птицелюдке, пронзительно вереща. Но крик тут же перешел в хрип и бульканье, которое быстро стихло. Йулла, брезгливо поджавшая губы, встряхнула рукой, и небольшой стилет, обагренный кровью, выскользнул из нанесенной им раны. Тварь покачнулась и упала снова, на сей раз – чтобы затихнуть навсегда. Из-под ее головы потекли темные ручейки.

– Опаленный, – сплюнула Йулла.

Она наклонилась к трупу, тщательно обтерла кинжал о его хламиду и только потом убрала оружие в ножны на запястье.

– Ты знаешь, кто это? – остро глянул на птицелюдку Болотник.

– Знаю. За последние седмицы старая Йулла слышит об Опаленных куда чаще, чем хотела бы. А теперь они пришли в ее дом и загадили его! Мало того что собственной гнилой кровью, так еще и человеческой! Морокун раздери их всех! – Йулла раздраженно ударила тростью в пол; Марий же вскинул голову, раздувая ноздри:

– Ты сказала – человеческой?

– Йенна, проводи пана дейваса к несчастной девочке, – отрывисто бросила городничая, и светлоперая Йенна покорно склонила голову перед старухой. Потом повернулась к дейвасу и поманила его за собой.

– Подожди, – остановил он ее и снова обратился к Йулле: – Сколько их было?

– С твоим получается трое, – каркнула Йулла. – Еще один валяется в любимом кресле Йуллы. Но отмыть его мозги с бархата вряд ли удастся. Так что окажи старухе услугу: после осмотра спали его вместе с креслом. Хотя знаешь, пошли вместе. Йулла поглядит – вдруг обивку все же удастся спасти?

* * *

Йенна посторонилась, пропуская Мария в небольшую уютную ложницу. Он никогда еще не видел здесь такого разгрома: одна из ставен, закрывавших окно, валялась на полу, вторая повисла на одном креплении, зияя дырами. На низкой кушетке были беспорядочно свалены тонкие пледы цветом от глубокого фиолетового до ярко-красного. Пол устилали порванные книги и смятые свитки, повсюду были рассыпаны цветные порошки и разлиты аромасмеси. Ветер, гуляющий по ложнице, не мог ослабить густой дух смешавшихся благовоний. Но даже под этим тяжелым облаком Марий уловил отзвук чего-то гнилостного, ржавчиной осевший на языке.

Запах смерти.

Мертвый Опаленный и впрямь раскинулся на кресле, устремив в потолок незрячий взгляд. Аккуратная рана на его лбу казалась еще одним черным глазом. Быть может, этот глаз смотрел сейчас в Подземный мир, но о том поведать было уже некому. Марий наклонился над трупом. Этот Опаленный ничем не отличался от тех двоих, чьи тела помощницы Йуллы стащили в кучу в стороне от крыльца. Вдруг внимание дейваса привлек янтарный отблеск, и по его спине прокатился холодок. Он обогнул испоганенное кресло и приблизился к углу, в котором по-младенчески скорчилось женское тело, укрытое плащом рыжих волос. Разочарование захлестнуло Болотника, но он лишь сжал губы в нитку и присел на корточки рядом с погибшей. Дейвас внимательно осмотрел несчастную, потом сгреб в охапку мелкие кудряшки и приподнял, оглядывая длинный рваный разрез на ее шее. В глаза ему бросились впалые щеки, покрытые светлым пушком, и крупная родинка на ухе. Дейвас выпустил прохладные тяжелые волосы, позволив им укрыть искаженное в посмертной муке лицо. Холодок исчез: девушка была совсем не похожа на колдуна, которого он искал. Шальная догадка о том, что колдун мог оказаться женщиной, исчезла так же быстро, как появилась.

Раздался звук шагов, сопровождаемый стуком. Йулла, до того наблюдавшая за дейвасом со стороны, встала рядом, скрестив руки на набалдашнике трости.

– Бедняжка, – проскрипела птицелюдка.

– Ты знаешь ее? – спросил дейвас не оборачиваясь.