Огневой контакт

Джинарт вдруг стала черной как корусантский мрамор, ее тело утратило всякую текстуру вместе с волосами, тканью одежды и морщинами — она как будто стала воском, влитым в грубую форму. Ее фигура начала преображаться.

Нелепо-добродушное лицо Дармана прорезала улыбка — можно было подумать, что он видит эту картину не впервые. На сей раз Этейн была готова. Она сконцентрировалась; представила меч как продолжение руки. Она была готова к бою.

— Вы гурланин, — произнес Дарман. — Нам не говорили, что вы участвуете в операции. Как вам это удалось?

— Я не Валакил, — ответил журчащий, умиротворяющий голос. — Я его супруга. — Джинарт, превратившись в четвероногое существо с черной шерсткой, уселась на корточки и как-то вытянулась вверх, будто столб расплавленного металла. — Девочка, видела бы ты свое лицо.

Возразить было нечего. Даже если иметь представление обо всем разнообразии нечеловеческих рас — а Этейн повидала их немало даже в своем клане, — картина трансформации оборотня гипнотизировала. К тому же даже этот наивный клон знал, что это за существо. Этейн не знала.

— Умеете вы удивить, Джинарт. Но почему я чувствую в вас что-то похожее на Силу?

— Мы телепаты, — сказала гурланинка.

— О…

— Нет, я не читаю твои мысли. Это так не работает. Мы общаемся только друг с другом.

— Но той ночью я слышала ваш голос у себя в голове.

— Я и стояла рядом с тобой. Конечно, не в том облике, который ты бы узнала.

— А я, мэм? — спросил Дарман, всецело поглощенный разговором.

— Да, я приказала тебе поспать. Поваленное дерево из меня получилось убедительное, правда? — Джинарт снова перетекла и сменила форму, превратившись в олицетворение старой карги. — Знаю, стереотипно, но эффективно. Старухи невидимы. Как и ты, Дарман, мы идем туда, где другие пройти не могут, и делаем то, что другим не по плечу. Торговая федерация полностью контролирует сеть связи, которая на практике состоит из единственного ретранслятора и наземной станции связи в Теклете. Но хотя моя раса не умеет передавать подробные сообщения через межзвездные расстояния, обмениваться обобщенными идеями и представлениями мы можем. Мы с супругом — это ваш комлинк. Не идеально, но все же лучше, чем полное молчание.

Гурланинка издала журчащий звук, похожий на бульканье кипящей воды.

— Я два дня с ног сбивалась, добывая информацию, и не только для этого молодого человека, но и для тебя. Гез Хокан теперь командует местными войсками, какими бы они ни были, и он не дурак: он понял, что солдаты Республики явились за игрушками Утан. Дарман, он разыскивает твоих товарищей.

— Мы отлично умеем избегать обнаружения.

— Да, но они оставляют за собой трупы и детали. Он признает, что не знает вашей численности, и его это тревожит.

— Так вы осведомлены о его заботах? — спросила Этейн. Она больше не доверяла никому. Она все еще не знала, кто предал мастера Фулье, и до выявления виновных намеревалась держать ухо востро. Хотя учитель и не сказал ей о клонах, он, должно быть, знал, раз проведал о занятиях Утан. Но ей эту информацию не доверил. Несмотря на все добрые слова, в конечном итоге учитель тем самым лишь подтверждал — даже из могилы, — что она не готова быть рыцарем-джедаем.

— Я знаю о заботах Хокана, потому что могу быть не только отличной бабкой, но и очень убедительным стариком, — сказала Джинарт. Что она имела в виду, осталось непонятным. — Я разыщу товарищей Дармана и попытаюсь направить их в более безопасное место. У них нет достоверных… разведданных, как вы это называете, у них ограниченное количество боеприпасов, а эффекта неожиданности больше нет. Хокан знает, что вам нужно, и у него достаточно дроидов и оружия, чтобы вас остановить. Поэтому без альтернативного плана или стороннего вмешательства ваша миссия практически невыполнима.

Дарман окинул ее внимательным взглядом. Новости, которые сообщила Джинарт, ничуть не поколебали его осязаемой уверенности: на лице не дрогнул ни один мускул.

— Могло быть и хуже. Мне, вообще-то, нравится, как это звучит — «единственный ретранслятор».

— Позволю себе добавить, что местные сдадут вас ради возможности ужраться до мерлячьего визга.

Дарман повернулся к Этейн. Девушка поерзала.

— Какие будут идеи, боец? — спросила она.

— Ожидаю вашего приказа, коммандер.

Это стало последней каплей. Недели страха, голода и усталости после долгих лет сомнений и разочарований — и в конце концов ее хрупкий мирок рухнул. Этейн сделала все, что могла, и больше никаких сил у нее не осталось.

— Хватит! Перестань называть меня коммандером. — Девушка чувствовала, как ногти впиваются в ладони. — Никакой я тебе не коммандер. Я без понятия, что делать дальше. Ты сам по себе, Дарман. Солдат здесь ты, а не я. Ты и придумывай план.

Джинарт ничего не сказала. Этейн чувствовала, как пылает ее лицо. Столько лет учиться искусству самоконтроля и самосозерцания — и все насмарку.