Огни большого города

Пока добрая женщина беспокоилась за Зинин завтрак, девушка подумала, как бы отблагодарить её за это. Лучшим вариантом такой благодарности будет посидеть в свой ближайший выходной с детьми тетки Климентины. У нее их шестеро и порой женщина не успевает уследить за ними за всеми. Несчастный глава этого большого семейства дядька Рудольф вкалывает на трех работах и очень нечасто бывает дома. В основном, чтобы принести заработанные деньги. Видя, как сгорает на работах дядька Рудольф, Зина как-то спросила тетку Климентину, зачем они приехали в этот город. Труд здесь тяжкий и низко оплачиваемый. На это всегда веселая и улыбчивая женщина грустно опустила глаза и рассказала, как там, откуда они приехали, и этого невозможно было найти.

От невеселых мыслей Зину оторвал густой с надрывом кашель. Подняв голову, она увидела сидящего напротив нее за тем же столом деда Тадеуша. На глаз было трудно определить, сколько ему лет. Рак сожрал у него оба уха, горло, нос, легкие и обе ноги. У него было столько имплантатов, что еще чуть-чуть и дед догнал бы киберов. Из-за бедности, имплантаты деда Тадеуша были весьма низкого качества, отчего выглядел старик ужасно.

В доходном доме ходила шутка, будто дед Тадеуш самый старый человек во всем Белом городе, но Зина прекрасно знала: на самом деле ему только-только перевалило за пятьдесят. Зэйн в своих разглагольствованиях приписывал деду лишний десяток лет, но Зина жила в этом доме дольше него и еще застала те времена, когда Тадеуш имел меньше имплантатов, чем сейчас, и мог работать. Последние года три медленно угасающий старик не был способен даже на самую простую и легкую работу. Соответственно, не мог зарабатывать. Он единственный во всем доходном доме мог жить бесплатно и только потому, что был отцом мадам Стервы. Остатки совести хозяйки дома не позволяли ей выгнать старика на улицу.

Справившись с накатившимся приступом кашля, дед кивком поздоровался с Зиной. Говорил он редко. Его имплантированные голосовые связки были очень плохого качества, и оттого каждое слово давалось деду Тадеушу с большим трудом. Также молча, он пододвинул девушке почти не черствый ломоть хлеба из отрубей и опилок.

– Спасибо, не стоит! – поспешила отказаться, смутившаяся и даже покрасневшая Зина. – Тетка Климентина…

Не слушая возражений, дед Тадеуш настойчиво пододвинул к Зине свой подарок.

– Спасибо, – смущенно поблагодарила она, разламывая хлеб пополам.

– А вот и я! – воскликнула тетка Климентина, появляясь с жестяной тарелкой похлебки и ставя её на стол. Вынув откуда-то из кармана медную ложку, женщина тщательно протерла её подолом и подала Зине. – Кушай, деточка, а я побежала. Мне еще шесть простыней стирать. Посуду Марии отдашь.

– Спасибо, – второй раз за сегодня поблагодарила Зина, но обращалась уже к пустоте.

Тетка Климентина, не слушая благодарностей, уже торопилась из кухни в душевую-прачечную заканчивать свою работу.

Посмотрев ей вслед, Зина повернулась к своей тарелке и с возмущением обнаружила возле себя, а больше того, возле тарелки вездесущего Зэйна. Он уже умудрился приватизировать половину пожертвованного дедом Тадеушем хлеба и нацелился на похлебку.

– Зэйн! – воскликнула Зина, ударив друга ложкой по руке, алчно тянущейся к еде. – Руки убери!

– Чего ты такая злая с утра пораньше, радость моя? – нисколько не смутившись, спросил блондинистый нахал.

– Не дождешься, – отрезала Зина, пододвигая к себе поближе свой завтрак. – У тебя в каждом квартале по «радости», и я не собираюсь быть одной из них.

– Подруга, если твой день начался с мадам Стервы, то это не повод рычать на друзей, – разглагольствуя, Зэйн уплетал стибренный хлеб и при этом умудрился пододвинуться поближе к Зине и приобнять её за плечи.

– Я сказала, руки убери, – Зина ткнула приятеля локтем в бок, торопливо доедая похлебку. – И оденься уже, наконец.

На Зэйне по-прежнему имелось только одно его полотенце.

– Не могу, – печально покачал головой парень. – Мои штаны остались в мойке, а там тетка Климентина.

– Сам виноват. Значит, пойдешь на работу без штанов.

– Слушай, Зинуль, мы же с тобой друзья и коллеги, – Зэйн сделал самый несчастный вид, на какой был только способен и посмотрел на подругу. – Зайди, пожалуйста, в мойку, забери мою шмотку. А я тебе за это новую цепь для страховки подарю. Пожа-а-алуйста…

Блондинистое идолище состроило самую несчастную и жалобную мордочку, какие только у него имелись, и сердце девушки дрогнуло. Так вот как он охмуряет своих девок.

– Хорошо. Так и быть, спасу твою голую задницу, – прикончив похлебку, она пододвинула к Зэйну пустую миску и ложку, – а ты за это отнеси посуду тетке Марии. И скажи от меня спасибо. Два раза. Да, и еще… – добавила она, немного подумав, – цепи будет мало. Мне нужен новый фонарик.

– Грабишь, подруга! – возмутился красавчик, но, встретившись взглядом с Зиной, торопливо добавил. – Но ради тебя хоть глобус со Стим-Панк Билдинг.