Огни рампы. Мир «Огней рампы»

Мальчиком Чаплин любил и даже обожал мать, восхищался своей хорошенькой, изящной, темпераментной тетей. Но повзрослев, Чаплин наверняка задумывался о той части их жизни, которую они никогда не афишировали при детях, и нам остается только гадать, часто ли он возвращался мыслями к истории собственной семьи, когда писал о жизни сестер Эмброуз в “Детстве Терри Эмброуз” и в повести “Огни рампы”. Между вымышленными сестрами разница в возрасте больше, чем была между сестрами Хилл: старшая, Луиза (ее зовут так же, как звали любовницу Чаплина-старшего), уже работала в магазине Сарду, когда Терри было всего семь лет. Потом на семью обрушиваются несчастья, и Луиза теряет работу: “Долги за жилье росли, в ломбард заложить было уже нечего, и сестры попросту голодали”.

И вдруг неожиданно все меняется к лучшему. Но случайно Тереза обнаруживает, к своему ужасу, что все это благополучие свалилось на них не просто так: Луиза стала зарабатывать проституцией. Когда Терезе исполнилось десять лет, их мать умерла, а Луиза сделалась любовницей богача из Южной Америки и поселилась в отдельной квартире в Бейсуотере. Она отправила Терри в пансион для девочек, а потом стала оплачивать ей уроки танцев. Позднее Луиза эмигрирует в Южную Америку, и сестры теряют друг друга из виду.

Другим элементом автопортретного изображения в повести и в сценарии “Огней рампы” является чаплиновское любование навязчивым стремлением к профессиональному совершенству. Лучший пример этому – вырезанные позже сцены с Чинквевалли. В вычеркнутом черновом фрагменте Кальверо рассказывает Терри о мучениях (лично испытанных Чаплином), которые он претерпел, когда учился играть на скрипке:

Вы когда-нибудь пытались играть на скрипке впервые в жизни? Вначале вы так выкручиваете себе запястье, что больше не можете им пошевелить. Потом вы суете инструмент себе под подбородок, пока не становится удобно [неразборчиво], затем вы начинаете водить смычком внутри тесного пространства между подставкой для струн и шейкой. По первому разу смычок уходит в сторону шейки – и тогда, если перестараться, смычок просто слетает с подставки. Можно считать, вам повезло, если кончик смычка не впивается вам в ноздрю – или не вонзается в глаз, или не въезжает в ухо… А если вам удается при этом извлечь из скрипки хоть какой-то звук, то получается стон больной кошки с [неразборчиво]. Чтобы научиться как следует играть на скрипке, требуется время: обычно – восемь часов в день, в течение пяти лет.

Когда дело дошло до съемок фильма, Чаплин усложнил изучение своих семейных связей тем, что привлек к участию в фильме всех родственников, кого только можно было. Брата Сидни, к сожалению, в то время не было в Голливуде, зато в фильме снялись оба сына Чаплина от Литы Грей, Сидни и Чарльз-младший – в ролях соответственно “первого любовника” (Невилла) и полицейского в “Арлекинаде”. В сценарии упоминается один ребенок, который замечает пьяного Кальверо, вернувшегося в пансион и колотящего в дверь, и говорит ему, что миссис Олсоп нет дома[128], но Чаплин решил снять в этом эпизоде не одного, а трех своих детей от Уны О’Нил: Джеральдину, Майкла и Джозефину (четвертый ребенок – Виктория – родился за полгода до начала съемок). Его единоутробный брат, Уилер Драйден, значился ассистентом мистера Чаплина, а также сыграл две роли – врача и Панталоне в “Арлекинаде”. Друзья Чаплина Гарри Крокер и Тим Дюрант появились в фильме в качестве статистов. А во вторник 6 мая 1952 года, при пересъемках короткой сцены в пансионе (с участием Чаплина и Уилера Драйдена в роли доктора) на экране на несколько секунд появилась Уна: она вполне убедительно продублировала Клэр Блум, которая уже вернулась в Лондон.

Эпилог