Огни возмездия

Он занес свой кривой меч, готовясь вонзить его в Баса, но Эси не позволила: она встала между ним и своим любимым.

– Ради всего святого, ради милосердия Богини, – взмолилась она, молитвенно сложив руки.

– Я отвечу тебе тем же, чем Она всегда отвечала мне и моим братьям, – сказал он, подойдя к ней вплотную.

Несмотря на свой беспредельный страх, она не двинулась с места.

– Его зовут Абаси, – сказала Эси. – Он сын Айянды и Лунджиле Одили. Он родился и вырос в этом городе, и когда его сестра умерла при родах, он отдал треть своего состояния жрецам Саха, чтобы те смогли найти способ предотвратить то, что случилось с его сестрой, у других женщин. Он посвятил свою жизнь борьбе за наш народ, и я люблю его. – Эси раскинула руки, преграждая монстру путь. – Ради всего святого!

Демон смотрел на нее красными глазами.

– Это не все, чем он был, и не все, что он сделал, – ответил он. – Он принес мне столько боли и скорби, что они сводят меня с ума. – Демон оскалился и схватился когтистой лапой за грудь, словно хотел вырвать себе сердце. – Он вселил в меня ярость, которая меня пожирает, и я пойду до конца, чтобы наконец обрести покой.

Он шагнул еще ближе, прижавшись грудью к ладоням ее вытянутых рук, и Эси упала на колени.

– Он скоро станет отцом, – сказала она, подняв глаза и вглядываясь в жестокое лицо демона, которому открыла их тайну. – Ради милосердия Богини, умоляю.

Демон остановился, опустил меч и, постепенно – сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее – его облик стал меняться, приобретая человеческие черты. Наконец исчез и алый отблеск глаз – последний признак его истинной природы.

– Он скоро станет отцом, – повторила она.

Чемпион Циоры помедлил и покачал головой.

– Нет, не станет, – ожесточенно прохрипел он голосом, в котором почему-то слышалась печаль. А потом он просто развернулся и ушел.

Эси подползла на коленях к Басу. Он лежал на спине под палящим солнцем, и она заслонила его своим телом.

– Бас, – позвала она шепотом.

Его грудь тяжело вздымалась, он хватал ртом воздух, но не мог его удержать.

– Бас, – повторила она.

На этот раз он ее услышал, и открыл глаза. Она простерла над ним руки, не зная, как к нему прикасаться и чем помочь. Он поднял руку – кулак, сочащийся кровью, сжимал рукоять маленького золотого кинжала. Медленно, очень медленно, он поднес свою руку к ее руке и попытался дать ей кинжал.

– Нет, – сказала она. – Я не смогу.

Его губы шевельнулись в беззвучной мольбе, и он вложил кинжал ей в руку. Эси залилась слезами, содрогаясь от рыданий. Тело Баса было изранено, ее руки были залиты его кровью, и оставался лишь один способ оказать ему милость.

– Я люблю тебя, – сказала она, приставив острие кинжала к его груди. – Я так сильно люблю тебя.

Эси изо всех сил вдавила кинжал, и спина Абаси выгнулась, рот распахнулся в мучительном крике боли, которую она ему причинила. Эси промахнулась.

Она едва не лишилась чувств. Богиня хотела от нее слишком многого, но Басу она тоже была нужна, и подвести его она не могла. Дрожащими руками она выдернула кинжал, занесла его повыше и вонзила туда, где ночами, прижав голову к его груди, прислушивалась к биению его сердца.

Теперь цель была достигнута – тело Баса лишь раз содрогнулось и замерло. Эси пронзила его сердце и увидела, как жизнь исчезла из взгляда человека, которого она любила.

Она скорбно склонилась над ним, прижалась к его лицу, омывая его слезами. Она потеряла все, но настоящая война только начиналась. Демоны были близко, и их было не остановить. Они собирались изменить мир, и она знала, что, когда это случится, никто и ничто больше не будет в безопасности.

Поэтому Эси Омехиа, лишенная дара, перенеслась в Исихого, взяв у «матери» то, что было призвано защищать Ее детей. Она взяла у Богини столько энергии, сколько могла удержать, и воссияв, как новое солнце, Эси бросила вызов демонам в первый и последний раз, чтобы ее нерожденному ребенку никогда не пришлось с ними сталкиваться.

Глава пятнадцатая

НАГРАДА

Тау, прихрамывая, шел к шатру и не мог видеть, как у него за спиной умер Одили. Он думал, что почувствует себя иначе. Уравновесив чашу весов, он надеялся, что все изменится, но его отца и Зури по-прежнему не было рядом, и то, что виновный в этом человек тоже погиб, не облегчило его страданий.

Вместо облегчения и торжества от свершившегося правосудия Тау чувствовал себя усталым и опустошенным. В голове мелькали образы того, что он сделал с Одили. Ему вдруг стало от этого тошно, еще и Циоре пришлось на все это смотреть.

Ему нужно было вернуться к ней, он хотел покаяться, и только ее прощение имело смысл. Увидев ненависть в глазах ее близнеца, Тау было необходимо почувствовать на себе взгляд Циоры, лишенный этого отвращения.

Но с каждым шагом идти было все тяжелее. Тау не знал, что сделает, если и Циора теперь видит в нем чудовище. Мучительные размышления прервал вопль Эси.