Огни возмездия

Рука королевы, в которой она держала щетку, замерла в воздухе. Ответ, казалось, ее не убедил.

– Их преследуют?

Нья покачала головой.

– Лелиз так не думает.

Тау удивило, что королева так беспокоилась о служанках, которые умели ездить верхом.

– Значит, они под защитой Богини, – сказала королева, с улыбкой поворачиваясь к Тау.

– Чемпион, – поприветствовала она его.

Как и Хадит, она обладала даром ладить с людьми. Тау не мог этого отрицать, но он не собирался изображать подобострастие, как Келлан по отношению к Хадиту. За его преданность королева Циора обещала ему нечто большее, чем теплые улыбки и вежливые фразы.

– Война отняла у нас отца, когда мы были совсем юны, – сказала она, застав Тау врасплох скорбной темой. – Пепел его погребального костра едва успел остыть, а болезнь уже возвратила к Богине и нашу мать. – Королева больше не улыбалась. – Тогда мы, случалось, думали, что не выдержим. Бывали ночи, когда казалось, что это к лучшему.

Визирь отвернулась, словно отгораживаясь от болезненных воспоминаний королевы.

– Забота и сострадание Ньи помогли нам пережить те времена. Она чувствовала, что нить, которая связывала нас с этой жизнью, истончалась, и подарила нам то, что позволило ее укрепить.

Взглянув на Нью, королева снова улыбнулась. Визирь ответила ей улыбкой, и на сей раз Тау не сомневался в ее искренности. Две женщины в самом деле были дороги друг другу.

– Нья сказала мне, что жизнь, как и любовь, следует делить с другими, и что наша связь с самими собой ослабевает, когда никого нет рядом. Никто не предназначен для жизни в одиночестве. – Королева продолжала чистить боевого коня. – Когда наша мать умерла, Нья привела нас в королевскую конюшню в Пальме. Там, в самом дальнем стойле, был крошечный новорожденный жеребенок.

– Жеребенок? – переспросил Тау.

Королева улыбнулась одними глазами.

– Детеныш лошади.

– Понятно.

– Нья открыла дверь стойла, и мы вошли туда. Мы сидели с жеребенком, пока не устали и не проголодались. Мы спросили Нью, можно ли нам вернуться на следующий день, и она ответила, что это было бы очень уместно, поскольку жеребенок потерял мать, и теперь нам предстояло его растить и о нем заботиться. После этого мы уже меньше думали о том, чтобы расстаться с этой жизнью.

Тау забеспокоился, поняв, к чему все шло.

– Это Ярость, – сказала она, похлопывая вороную лошадь по боку.

– Это ее имя?

– ^Да.

– Ярость?

– Ярость.

– Э-э, и она его оправдывает?

– Это тебе самому предстоит узнать.

У Тау все внутри упало.

– Моя королева?

– Ярость твоя.

Его первой реакцией, пусть и постыдной, стала мысль о том, что он сможет обменять животное на еду, и ему хватит средств, чтобы прокормить себя, свою мать, сестру и мужа матери весь остаток своей жизни и жизни их детей. Но он больше не был Тау Тафари, мальчишкой, которому следовало беспокоиться о том, хватит ли ему еды. К добру или к худу – этого мальчишки больше не было на свете.

– Моя королева, подарок слишком дорогой, я недостоин, – сказал Тау. – У меня есть некоторое представление о том, насколько редки эти животные, и я ничего не смыслю в том, как за ними ухаживать. Я не умею даже ездить верхом.

Она снова улыбнулась.

– Мы тебя научим, – пообещала она.

Тау взглянул на Хадита. Его брат по оружию, которому из-за ранения было дозволено сидеть на тюке соломы, одними губами произнес: «Спасибо».

– Спасибо, – поклонился Тау.

– Нам самим приятно сделать подарок, чемпион Соларин, – ответила королева и со вздохом повернулась к собравшимся. – А теперь, покончив с подарками, давайте займемся делами менее приятными.

Тау почти все пропустил мимо ушей. Он разглядывал лошадь, надеясь, что та останется жить в конюшне, и гадая, что она ест, а также беспокоясь о том, всегда ли скакать верхом так же больно, как в первый раз.

Наверное, думал он, больно было в основном из-за раненой ноги, но это не отвечало на вопрос, почему у него до сих пор так болели зад и спина.

Тряхнув головой, Тау отложил мысли о лошади до другого раза и постарался сосредоточиться на том, что говорила королева.

– Об остальном расскажет Нья, – объявила Циора.

Нья поклонилась и продолжила:

– Омехи разделены, и традиционные правящие структуры находятся под контролем предателей. Они засели в нашей столице, и пользуются поддержкой почти всех Придворных Вельмож, а мы – небольшая группа без опыта и власти, отчего наш совет пребывает в изгнании. С каждым новым днем верность Вельмож и Меньших, которые еще признают королеву Циору своим монархом, будет слабеть.

– Вы хотите начать скорее, – сказал Хадит.

– Это не желание. Это необходимость, – поправила Нья. – Одили попросил генерала Биси покинуть фронт и явиться в Пальм на защиту принцессы Эси.

Лицо королевы посуровело.

– Значит, мы допустили ошибку. Нам следовало попросить генерала о помощи до того, как такой шанс возник у Одили. А просить о ней сейчас означало бы предоставить Биси выбор, чьим приказам подчиняться. Это позволило бы ему объявить всем омехи, какую сторону он считает законной, не проявив при этом пристрастия. Он просто следовал бы приказу.