Огню плевать (СИ)

Плосконосый уже шагал ко мне, сжимая кулаки. Сажа вздрогнул. Его глаза внимательно, но с ценным запозданием следили за моими жестами, а правая лапа медленно тянулась к оружию. Слишком медленно.

Я выдернул башер из кобуры. Брови Плосконосого подскочили на лоб, а сам чу-ха тут же рухнул на пол, вязкой каплей уходя с линии огня. Впрочем, в него я палить пока и не собирался — сбросив предохранитель, молниеносно вскинул руку и дважды выстрелил в Сажу, уже почти выхватившего свой ствол.

Первая фанга впилась в высокий воротник куртки, прокусив и шкуру, но лишь самую малость, и выпрыснула почти весь бледно-зеленый раствор на пятнистую шерсть. Вторая же угодила в цель. Сажу откинуло, он пискнул, прижал левую лапу к горлу, а уже через мгновение его глаза стали мутными, почти как у хозяина лавки, и игрок в моннго медленно осел на покинутый стул.

А вот его напарник, как оказалось, не просто нырял под выстрел — сгруппировавшись, он крутанулся в «вертушке», а его хвост вдруг рассыпался на десяток сегментов, вдвое увеличиваясь в длине. Провернувшись вокруг оси, ублюдок с разворота лупанул меня боевым имплантатом, угодив по руке с оружием.

Кисть объяло пламенем, пальцы предательски разжались и башер выпал. Кончик хвоста скользнул дальше, чудом не выбив мне глаз, и болезненно хлестнул по правой скуле, глубоко рассекая кожу. Вскрикнув, я отшатнулся, а Плосконосый тут же бросился в атаку.

Моя полыхающая рука скользнула в карман, но кастет закапризничал и не пожелал привычно надеваться на пальцы. Через секунду я получил удар головой в грудь и отлетел к витринным решеткам. Ударился спиной, едва не рухнул на колени и с трудом втянул воздух в отбитую грудину. В глазах потемнело, перед ними засверкали яркие звезды.

Продолжи Плосконосый меня прессовать, уже через минуту Куирколь мог бы злорадно посмеяться над побежденным терюнаши. Но вместо этого охранник вдруг отскочил и нагнулся над отлетевшим «Молотом». Подхватил оружие, злорадно оскалился… но переделанная под мою «уродливую» кисть рукоять оказалась неудобной, и чу-ха тут же снова выронил башер. Выругался, щелкнул хвостом об пол, а в следующую секунду на мои пальцы все же скользнул умничка-кастет.

Сжав кулак, я рванулся вперед.

Подпрыгнул, увеличивая разницу в росте с противником, и со всей силы обрушил рифленый биток на скулу Плосконосого. Тот хрюкнул, его повело в сторону, но я не дал опомниться — навалился снова и ударил еще.

Чу-ха отмахнулся левой лапой с растопыренными когтями, но вместо уклонения я поднырнул под выпад, еще теснее прижался к головорезу и, методично вбивая кулак в его правую скулу, провел серию коротких прямых.

Хрустнула кость, Плосконосый заскулил и упал на колено, но я и не думал останавливаться. Скопившаяся за весь непростой день злость наконец-то нашла удовлетворительный выход, и я продолжал раз за разом обрушивать кастет на морду противника до тех пор, пока его вскинутые в знаке поражения лапы бессильно не обмякли.

Уже не поскуливая, Плосконосый пьяно завалился на бок, глаза его закатились.

Кровь заливала мое лицо, стекая за воротник, и чтобы ощутить ее тяжелый запах не нужно было обладать обонянием чу-ха. Машинально ощупав шрам, я отскочил от поверженного охранника и запоздало обернулся к игровому столу, где еще секунду назад приходил в себя третий подельник Куирколя… которого теперь там не было.

Спохватившись, я рывком сместился левее и начал лихорадочно искать под ногами «Молот», почти сразу услышав над головой характерный металлический цокот.

— Байши… — только и успел промычать я, вскидывая голову и замечая, что Очки умудрился запрыгнуть на потолочную решетку, по которой и преодолел разделяющее нас расстояние.

А затем он — невысокий, жилистый и верткий, — обрушился на меня сверху, целя в голову босыми когтистыми лапами. Я вовремя рванулся вбок, но чу-ха все же сбил меня на пол, подмял и с размаху ударил кулаком в ухо.

Подставив плечо, я взвыл от пронзившей сустав боли; левая половина тела словно окаменела. Сумев встать на колени, я почти вырвался из-под противника, но тут же получил пинок в ребра, охнул, снова упал, и затем меня технично обхватили сзади. К шее мгновенно прижалось что-то тонкое, холодное, пружинящее, но при этом очень твердое. Дыхание оборвалось…

Продолжая душить меня телескопической дубинкой, Очки что-то шипел и сквозь брань велел не дергаться, уверяя, что скоро все закончится. Секунды утекали вместе с последним воздухом в моих легких, кадык был готов треснуть. Но вместо того, чтобы упасть на спину или попытаться сбросить с себя внезапного «наездника», я подался вперед, приподнялся на четвереньки и, уже почти ничего не видя от густеющей тьмы, начал шарить по полу.

В висках пульсировало. Грудь жгло жидким огнем. Левая рука все еще немела, и я даже не услышал, с каким красивым лязгом с пальцев сорвался окровавленный кастет.