Огонь для Проклятого (СИ)

Нужно думать о выживании и спасении своего народа.

Никак не о человеке, который проводил меня взглядом, полным надменного презрения.

Глава тридцать третья: Кел’исс

Я смотрю ей вслед и пытаюсь понять, а стала бы она такой, если бы я по-прежнему был рядом? Нет, из Хёдд нисколько не исчезла та наивная девочка с огромными серебряными глазами, которая в буквальном смысле этого слова ела из моих рук. В той Хёдд, которую я оставил, не было ни намека на суровость, какая присуще, в том числе, и женщинам ее народа. Пугливая, невесомая, будто не от мира сего, она сращу привлекла мое внимание и мой интерес.

Она и сейчас боится. Я буквально вижу ее страх, хоть девчонка и пытается казаться непреклонной дикой воительницей. Хотя… упрямства в ней действительно с лихвой. Признаться, не думал, что она решится идти прямо на стражей. Похоже, я был слеп, когда не увидел в ней предпосылок к подобному упрямству.

К чему такая показуха?

Занятный вышел вечер, нескучный.

Интересно, она бы противилась, если бы я стащил с нее штаны и поимел прямо здесь, на пепелище? Она помнит мои прикосновения, помнит мои руки.

Сплевываю в снег.

Внезапный приступ раздражения накатывает, точно смертоносная волна.

При всей ее памяти, теперь она отдается другому. Как она эта делает? Легко и непосредственно, как и мне? С таким же рвением и готовностью ко всему новому?

Самым верным было бы послать все под коровий зад и покинуть этот театр абсурда и глупости. В конце концов, это уж точно не моя земля, я терпеть не могу ее климат и людей, что рожает ее утроба.

Я ничего и никому здесь не должен. И это при том, что никто кроме меня не сделал для нее больше. А где хоть один завалящий обосранный птицами памятник? Где жертвенные благодатные подношения? Ничего даже отдаленно напоминающего. Почести? Ха. Мне указали на дверь. Что собственная жена, что Император. Указали по-разному, но это ничего не меняет.

«Какого беса тебе надо, чернокнижник?»

Эта забытая всеми несуществующими богами земля как будто манит меня, как бы невероятно это ни звучало. Глупо и дико, но я даже видел ее во сне — там, в жарких стенах И’Ши’Мана. Как это возможно?

Молча стою и смотрю на догорающие останки лаборатории. Не к добру все это. Никогда прежде мою голову не посещали идиотские сомнения и метания. Я всегда знал, чего хочу. И всегда брал, чего желаю. Легко не было. Но я сразу понял, что для человека, не проявляющего должного умения в обращении с клинком, есть только две дороги, чтобы занять в Империи по-настоящему высокое положение: политика и наука. Разумеется, если он не согласен всю жизнь прозябать на задворках мира. А я точно не был согласен.

Вероятно, я бы мог весьма успешно копаться в грязном белье и наводить мосты там, где влияние Империи имело смысл навести не силой, но посулами и подкупом. Почти везде и всегда есть люди, готовые за звонкую монету и обещание власти сдать интересы собственной страны. Вопрос лишь в их готовности идти до последнего, умении собирать вокруг себя единомышленников, хитрости и полном отсутствии такого вредного понятия, как совесть. В целом, критериев получается довольно много. И все же всегда сначала есть смысл опробовать именно подобный способ. Армия свое слово скажет чуть позже. Возможно, ее примут даже с цветами. А, возможно, со слезами, уже понимания, что где-то ошиблись с выбором, но что-то менять уже поздно.

Вариантов много — и они требуют терпения и уравновешенности.

И если в терпении у меня нехватки нет, то с умением контролировать себя… чего греха таить, я легко теряю терпение.

Работа же с Тенью в полной мере позволяет выплеснуть все эмоции и даже сверху. И в этом ее невероятная притягательность. Сила, что таится за тонкой гранью между нашими мирами, способна испепелить все живое, вероятно, не только на сраном Севере, а вообще на всем континенте, если не на всей планете. И лишь слабак или безумец откажется от ее обладания. Но в том и проблема — попади она в руки идиотов, как это чуть было не случилось с культом Трехглавого, победы не будет ни у кого. Лишь сумасшедший может усесться на пороховую бочку, подпалить в ней шнур, и орать на всех проходящих мимо, что в его руках невероятная сила. Сила-то она действительно в его руках, да только ненадолго.

Контроль и понимание — прежде всего.

И уж если этого самого полного понимания нет даже у меня, то о чем вообще можно говорить? Я использовал лишь малые крохи возможностей, что приоткрыла передо мной Тень, но при этом всегда знал, какие они могут принести последствия, чем могут обернуться. Аккуратность и последовательность, терпение и осознание происходящего — без этого минимума соваться в Тень смерти подобно. И таких было много. На моей памяти десятки темных исследователей не вернулись с той стороны, либо в собственном мире навлекли на себя такие последствия, что смерть становилась для них самым лучшим искуплением.

Я не был самым лучшим, я был самым универсальным. И именно поэтому достиг тех знаний и тех сил, которыми обладаю сейчас.