Огонь дракона

Пробудилась от слёз трёх девиц:

"Вождь, вели нам других умертвить!

Пусть поплатится жизнью мерзавец,

Который нам предал своих

Соплеменников! Он нам не нравится;

Посмотри, как он нагло сидит

Со златом кровавым в карманах!

Он угоднее богу войны,

Этот эллин — готовый подарок!"

Вождь подумал немного, и молвил:

"Много золота по уговору

Получил от нас гадкий предатель,

Но купить на него свою голову

Он не сможет; в аиде уплатит

Хитрый эллин скупому Харону

Налоги; надеюсь, что хватит

На дорогу в загробную сторону,

Там предатель и станет богатым.

Ну а мы своё верное слово

Сдержали, — вот тебе золото;

А жизнь мы не обещали.

Теперь ты уйдёшь в землю сколотов,

Навеки уснёшь в том кургане."

(Сколоты — племя скифов)

Атилла

Атилла направлялся к Риму.

Ордами свирепых гуннов,

С мудростью, руководил он;

На равнинах горы трупов

Оставлять не позволял им.

Покорившихся он данью

Облагал, не истреблял их.

"Потерпите, братцы; к Альпам

Подойдём, — тогда гуляйте;

Императорам и папам

Дружно головы срубайте.

А пока что нам не надо

Озлоблять всех тех, кто сзади

Нас останется; тылы

Быть надёжными должны." -

Так Атилла говорил

Храбрым воинам своим.

И вот через проход широкий

В Альпах воины попали

В Италию, и там жестоко

Осаждённых покарали.

Разгромили каждый город

На своём пути они;

Тех, кто стар, и тех, кто молод

В пламени войны сожгли.

Море крови, горы трупов

Оставляли за собой

Разгулявшиеся гунны.

Всю Европу в ледяной

Ужас они погрузили.

Быстро к Риму подходили;

Но коварная чума

Через тлен и смрад в ветра

Перешла, и заразила

Тех, кто сеял смерть и страх,

Войско грозного Атиллы

Вынудила отступать.

Когда Атилла в земли галлов

С крупною добычей шёл,

То по дороге увидал он

Мрачный и высокий холм.

На нём огромный чёрный ворон

С падалью в когтях сидел,

И страшным, полным гнева, взором

Долго на вождя глядел.

Потом промолвил он: "Атилла,

Лютой смертью ты умрёшь,-

Кровь из носа сильно хлынет

У тебя, и в теле дрожь

Ледяная пробежит;

Кровью захлебнёшься ты."

"Ну и пусть! — ответил вождь.

Я пол мира затопил

Ею; мне же, только нос

Бог за это окропит.

Бог войны меня привёл

В этот мир; и я доволен

Тем, что путь я свой прошёл,

Проливая море крови!"

На масленой неделе

На масленой неделе, в понедельник,

Поехал я с женою в Кострому.

У нас с собою много было денег;

Хотели мы купить сковороду

И самовар нарядный, чтобы чаю

С блинами от души наворотить.

(Мы Масленицу славно отмечаем,

К нам все соседи ходят погостить).

Двенадцать вёрст мы ехали по снегу

Совсем одни в глухом, густом лесу;

И к городу лишь в полдень подоспели,

Хотя с рассветом тронулися в путь.

Потом по рынку пять часов, наверно,

Блуждали, торговалися с купцами.

Жена моя такой бывает вредною! -

Когда пред нею множество товаров,

Ей надо посмотреть их непременно

Все сразу; спорить она рада

Из-за копейки каждой, до упада.

И надобно сказать, что ловко цены

Сбивать она умеет, — хоть до завтра

Готова у прилавков простоять.

Но время тоже экономить надо!

А ей о том не смей напоминать,

Иначе руганью тебя, как градом,

Обсыплет. В общем, где-то в пять,

Иль в пол шестого, с нею мы назад

Отправились с добытым самоваром.

Темно в лесу, тропинку не видать,-

Слилась она со снегом и кустами.

На сером небе звёздочки мерцать

Всё чаще и всё ярче начинают,

И острый месяц чётче прорезает

Серпом своим заоблачную даль;

Ещё пара часов, и тьма настанет.

(Вообще, часы привык я замечать,

Они всегда со мной, в кармане правом).

И вот уже темно в лесу густом,

А ехать нам ещё довольно долго.

Устали мы с женой, скорей бы в дом;

Нарядный самовар и сковородку

Достали б мы, и напекли блинков,

И чаю бы испили в чашках новых,

(Жена и их отбила у купцов

За пол цены, — сервиз из Пскова).

Поскорей бы до родной деревни!

Бесконечно долог тёмный лес,

Надоел он, — пни, бугры, коренья,

А вверху ветвей сплошной навес.

Медленно идёт лошадка наша,

Укачала она нас с женой;

В дрёме, словно в поле вспашенном,

Тонем тяжкою сохой…

Но вдруг мы увидали пред собой

Соломенное чучело большое,

Лохматое, и чёрное как смоль.

Вылезли мы из саней с женою,

Чтобы оттащить его с дороги,

А оно всё вспыхнуло огнём!

И к чучелу горящему выходит

Из бурелома тёмного народ,

И с песнею протяжной, долгой,

Вокруг огня заводит хоровод.

Родную бабку я в толпе узнал

И деда с братом; все они давно

Из мира перешли на небеса,

Покойники они. Не чуя ног,

С женою мы стояли, наблюдали

За тем, как совершается обряд.

Не всех своих родных мы узнавали;

Здесь были те, кто жил века назад.

Глазами пращуров на нас печально

Смотрела плодотворная Весна,

Марену-Мару на костре сжигала

Она; и хворь с земли ушла,

Как дым. Побегам молодым

Весна-красна дорогу в жизнь дала,-

Обильно на просторах тучных нив

Взойдут грядущей жизни семена.

Долго в хороводе том звучали

Древние напевы наших предков;

Дух народа эхом в вольном ветре

Раздавался. Рядом, вместе с нами

Стройным хором пели песнь славяне,

Нашу землю пеньем прославляли.

А потом на кочке наши сани

Подскочили, и очнулись мы. -

По дороге долгой задремали,

Но один и тот же сон в умы

К нам пришёл. История такая

Приключилась с нами в понедельник.

В воскресенье мы родню блинами

Поминали; пили, песни пели.

Вместе с нами праздник отмечали

Души предков, бабушки и деды.

Волга

Широка ты, Волга-мать,