Огонь души (ЛП)

Эта мысль вызвала у него улыбку — и чудо из чудес, она ответила на нее легкой улыбкой. Какое прекрасное зрелище! Астрид протянула руку и провела пальцами по его воспаленной щеке.

Прикосновение было нежным и собственническим, и это дало ему новый прилив надежды. Леофрик схватил ее за руку, и сердце его забилось так сильно, что едва не разорвало грудь. Он поднес руку Астрид к губам и поцеловал ее ладонь.

— Ты можешь простить меня?

— Прости, — произнесла она с очаровательно сильным акцентом и низким, но не неуверенным голосом. — Förlåt.

Это слово было достаточно похожим, чтобы Леофрик подумал, что она поняла его и сказала ему, как звучит прощение на ее родном языке.

Он прижал ее руку к своей груди.

— För-låt? — он попытался и был вознагражден еще одной скупой улыбкой.

— А ты можешь, Астрид? Простить?

Она долго смотрела на их соединенные руки.

— Jag förlåter dig. Bara dig (прим. швед. — я прощу тебя. Только тебя).

Она подняла на него взгляд, чтобы проверить, понимает ли он, но хотя Леофрик внимательно слушал, он не понял.

— Ты, — попробовала она на его языке. — Простить тебя.

В ее тоне, и в ее глазах, он увидел, что она имела в виду. Ее прощение было для него одного. Что это будет значить для ее жизни за пределами этой комнаты, он не знал, но сейчас, в эту ночь, Леофрик был достаточно рад, что она может простить хотя бы его.

Но когда он наклонился к ней, намереваясь поцеловать, она высвободила руку и отстранилась.

Возможно, он должен был позволить этому закончиться, но он не мог… После шокирующей жестокости их совокупления у них был этот момент понимания, и он хотел, чтобы его стало больше. Леофрик хотел, чтобы она познала его нежность. Он хотел подарить ее ей.

Поэтому он потянулся к ней, поймав ее руку прежде, чем она успела снова спрятать ее. Когда он потянул ее, несмотря на сопротивление, огонь вспыхнул в ее глазах, и она потянула сильнее. Он крепче сжал ее, не причиняя боли.

— Астрид. Позволь мне доставить тебе удовольствие. Ты понимаешь, что такое «удовольствие»?

Она покачала головой.

Вместо того чтобы прижать ее к себе, Леофрик отпустил ее руку, встал на колени и наклонился к ней. Настороженно сморщив лоб, Астрид смотрела, как он приближается. Когда он взял ее за подбородок и провел большим пальцем по линии шрама, пересекающего ее губы, она не отстранилась.

— Позволь мне показать тебе, — сказал он и приблизил свои губы к ее губам.

Она не сопротивлялась, но и не ответила на поцелуй. Леофрик медленно накрыл ее губы своими губами, пробуя ее на вкус едва заметным касанием языка. Через мгновение она отстранилась — не резко и не слишком далеко. Ровно настолько, чтобы между ними осталось расстояние для вдоха.

— Det är inget, — снова прошептала она.

Он жалел, что не понимает этих слов; Астрид повторяла их снова и снова с тех пор, как они оказались голыми в этой постели, и они казались важными. Но, хотя он и изо всех сил старался разобрать каждый слог, он не мог понять их значения.

— Ingenting (прим. швед. — ничего).

— Я не понимаю, Астрид.

Но Леофрик думал, что понимает, немного. Это было похоже на выражение сопротивления или нежелания — в ее позе и тоне, как ему показалось, он увидел именно это. Она говорила так, словно пыталась убедить себя в чем-то, во что сама не верила.

Она не отстранилась, и он снова поцеловал ее. Если она сражалась с чем-то, он хотел помочь ей в этой борьбе. На этот раз он целовал ее настойчивее, взяв ее голову в свои руки, разжимая языком ее губы.

Ее руки взметнулись вверх и обхватили его за плечи, и Леофрик подумал, что у него, наконец, получилось, но она оттолкнула его. Ее глаза вспыхнули огнем, и она произнесла несколько слов, слишком быстро, чтобы он мог разобрать что-либо, кроме их музыки.

Затем Астрид наклонилась и поцеловала его — жестко, требовательно, яростно, как целовала раньше, до того, как он полностью разделся. До того, как она отскочила от него и свернулась в клубок у его ног.

Хотя это было страстно и очень эротично, Леофрик не хотел, чтобы это жестокое совокупление повторилось. В этом было слишком много боли — для них обоих. Когда она попыталась толкнуть его, чтобы он снова лег на кровать, он схватил ее за руки.

То, что он сделал дальше, было рискованно, но Астрид, казалось, с большим подозрением относилась к его нежности, чем к его силе. Он крепко обнял ее, превозмогая внезапное напряжение в ее теле, и опрокинул на кровать, подмяв под себя.

Она отреагировала именно так, как он и ожидал — борьбой, напряженным выражением лица.

— Nej! — она зарычала и выплюнула еще одну цепочку яростных слов.

Устав от ударов, он схватил ее за запястья и не отпускал.

— Я не причиню тебе вреда, Астрид. Я хочу быть нежным. Ты в безопасности. — Она замолчала, услышав его последние слова, и он подумал, что она, по крайней мере, поняла это, поэтому повторил еще раз. — Безопасность.